– Ты сушеная змея, – ответил Шилов.

– Это я уже слышала.

– Возможно, но я еще не говорил, что у тебя сегодня повышенная гадючесть.

Галя безнадежно махнула рукой и, отвернувшись к окну, стала пить чай. Вернулась Вероника с покрасневшим носом села к столу и пожаловалась:

– Вода просто ледяная, теперь кожа будет шелушиться, два дня холодной водой умываюсь, да еще некоторые не бреются второй день.

– Елки-палки – спохватился Шилов, – я же сегодня не брился.

Галя поднялась и налила девушке чай. Вероника поблагодарила и принялась намазывать хлеб маслом. Марат внимательно наблюдал за ней.

– Не смотри так на меня, а то я подавлюсь, – попросила Вероника.

Марат встал, сделал несколько шагов и скрылся за занавеской, закрывающей спаленку.

– Ну что, собираться пора – сказала Галя.

– Увы, – согласилась Вероника.

– Пойду бриться, – объявил Шилов.

– Смотри, не порежься. – Предостерегла Галя, – глаза-то залил.

– Небольшое кровопускание мужчине только на пользу – гордо сказал Шилов и ушел на кухню.

Из-за занавески появился Марат.

– Пошел машину заводить – буркнул он.

– Ни пуха, – вслед сказала Вероника.

Марат, не ответив, вышел из комнаты.

– Обиделся, – констатировала Вероника и вздохнула.

Марат, прежде чем выйти во двор, зашел на кухню, чтобы прикурить от печки. Шилов, стоя возле умывальника, скоблил физиономию, напевая: «Вероника, Вероника, вкусная ты, как клубника».

– Попридержи язык, – посоветовал Марат.

– Ой, извините, – спохватился Шилов, – не корысти ради, а токмо ради рифмы.

Вероника доела бутерброд с маслом, приложила салфетку к губам: «Спасибо».

– Что, все? – Возмутилась Галя, – ты давай кушай, для кого я столько картошки нажарила.

– Я, что должна за всеми доедать?

– Нет, это твоя доля осталась.

– Я столько не съем.

– Имей в виду, нам еще целый день ехать.

– А в дороге кормить никто не будет, – подал голос из кухни Шилов.

– Ну ладно, – сдалась Вероника и протянула тарелку.

– То- то же, – сказала Галя, и содержимое сковороды переместилось в тарелку.

– Вообще- то я собиралась похудеть, так сказать в погоне за зайцем; Меня Марат взял меня на охоту вместо собаки, – Вероника вздохнула.

Появился гладко выбритый Шилов:

– Человек предполагает, а мороз располагает, – сказал он, – какие могут быть зайцы в такую морозную погоду; они все в берлогах спят.

– В берлогах спят медведи, – поправила его Галя, – а зайцы спят в норах.

– Ну, это, смотря, какие зайцы, иной заяц и в берлоге не уместится, – не сдавался Шилов, – мы раз на медведя пошли, берлогу окружили, а оттуда заяц, ка-ак выскочит, не заяц, а просто слон какой-то, напугал до смерти, гад. В берлоге мы потом медвежьи кости нашли. Вот какие зайцы бывают, медведей едят.

– Саша, хватит врать, – сказала Галя. Поди, лучше, пока время есть, забор сделай.

– Галя, ну кому в этой глуши забор помешает, захотят залезть, никакой забор не остановит, – ответил Шилов.

– Ну, тогда Марату помоги.

Шилов сказал, обращаясь к Веронике:

– Ну не любит она меня, все норовит из дома выгнать, ну не любит, и ничего с этим поделать нельзя.

– Саша, – сказала Галя.

Уловив в ее голосе раздражение, Шилов тут же надел тулуп, нахлобучил шапку и пошел во двор.

– До чего же он мне надоел, за эти два дня, – в сердцах сказала Галя, – это надо же, специально не просыхал все время, чтобы забор не делать.

– Дался тебе этот забор. Действительно, зачем он здесь нужен.

– Забор мне не нужен, – упрямо сказала Галя, – но, дело принципа. Восемь лет человек мне голову морочит: жениться не хочет, в хозяйстве от него пользы никакой; только радости – водки выпьет и на гитаре бренчит, а уж песенки эти его я слышать больше не могу.