– Вы следователь? – Мужчина в очередной раз перевел недоверчивый взгляд с Паршина на Валеева. – А он оперативник?

– Все верно. Я следователь, при вызове на место происшествия мне подчиняются оперативные сотрудники, стажеры, эксперты-криминалисты и остальные сотрудники милиции, так что если вам действительно так сильно нужен «главный», то он перед вами, – терпеливо объяснил Паршин.

– Главный мне нужен для того, чтобы не пришлось сорок раз пересказывать цепочку событий. Я не первый день живу на свете и знаю, как все устроено. Сначала тебя допрашивает патрульный, потом он решает, что сведения слишком важные, и вызывает оперативника. Тот, выслушав рассказ, отправляется к следователю – и так далее, а свидетелю раз за разом приходится пересказывать одну и ту же историю. Так вот, времени свободного у меня нет, поэтому прошу вас отнестись к моему требованию с уважением.

– Мы относимся к вашему требованию со всем уважением, – заявил следователь Паршин. – Итак, ваше имя?

– Сысоев Вадим Сергеевич, – представился мужчина, – первый помощник секретаря райкома партии в Хамовниках, в Москве.

Слова его звучали слишком напыщенно для такой глубинки, как Ковылкино, а учитывая текущие обстоятельства, еще и глуповато, как если бы десятикласснику вдруг вздумалось бахвалиться перед первоклашками. Паршин и Валеев переглянулись. Валеев едва заметно улыбнулся и пожал плечами, давая понять, что уступает следователю право решать, что делать с этим товарищем.

Паршин нахмурился, оттеснил Валеева чуть в сторону и, встав перед Сысоевым, задал первый вопрос:

– Вадим Сергеевич, это вы вызвали милицию?

– И да и нет, – ответил Сысоев. – Тело обнаружил я, но звонок сделал мой отец.

– Ваш отец? Где он сейчас? – спросил Паршин и огляделся в поисках второго свидетеля.

– Он в сторожке. – Сысоев досадливо поморщился, в очередной раз осмотрел следователя Паршина с головы до ног и наконец, смирившись, что придется иметь дело с тем, кого прислали, предложил: – Пожалуй, будет лучше, если я расскажу все с самого начала.

– Не возражаю, – согласился Паршин.

– Постараюсь не слишком вас задерживать, – пообещал Сысоев и приступил к рассказу.

В районный город Ковылкино столичный гость приехал позавчера навестить отца, который переехал из Саранска в Ковылкино пять лет назад. По приезде отец Сысоева сразу устроился на Примокшанское кладбище смотрителем, заняв прилагающийся к должности небольшой деревянный домик. Домик располагался на территории кладбища, у центральных ворот. Раз в год во время отпуска сын приезжал к отцу на побывку и в это время жил вместе с ним в домике смотрителя. Чтобы поддерживать форму, Сысоев и на отдыхе вставал рано и каждый день ровно в четыре тридцать отправлялся на пробежку. Здесь, в Ковылкино, он бегал одним и тем же маршрутом: от домика смотрителя вдоль северной ограды кладбища до дальних ворот, затем через ворота до монумента на Братской могиле, а затем обратно – до дальних ворот, чтобы возвратиться к домику уже вдоль южной ограды кладбища. Но в этот день ему пришлось нарушить традиции и прервать пробежку.

Монумент на Братской могиле виден издалека, так как в четыре стороны от него расходятся довольно широкие пешеходные дорожки, которые просматриваются от забора до забора. Свернув на дорожку, ведущую в центр кладбища, Сысоев понял, что с монументом что-то не так. Сначала он подумал, что у нерадивой хозяйки ветром унесло простыню, которую она повесила сушить, простыня зацепилась за монумент и теперь болтается на верхушке. Затем решил, что какие-то хулиганы водрузили на монумент пугало, видимо полагая, что это забавно. И только подбежав ближе и обогнув основание, Сысоев понял, что шуткой здесь и не пахнет: на остроконечной мраморной стеле головой вниз висело тело. Странное белое одеяние развевалось на ветру, придавая и без того жуткой картине зловещий оттенок.