Лена усмехнулась. Такого в ее жизни не было. Она никогда еще не вела деловые переговоры перед тем, как лечь в постель. Она отдавалась только тем, кого любила. Этого глянцевого Берта она, конечно же, не сможет полюбить никогда. Она, конечно, рассчитывала на секс с ним и даже хотела его, но сможет ли получить хоть какое-то удовольствие теперь, после того, что они друг другу наговорили?

Но попробовать-то можно… Нужно относиться к этому действу не как к акту любви, а как к мероприятию, полезному для здоровья, как к средству для релаксации накопившегося за время полового воздержания напряжения.

– Хорошо, – Лена отставила в сторону свой бокал. – Поехали пробовать. Или вы планировали здесь? – И она указала рукой на низенький диванчик в нише Царской ложи.

– Как скажете, – ответил Берт, и она увидела, что его лицо покрыл нервный румянец.

Румянец Лене понравился. Значит, мужчина не будет равнодушен. Это уже кое-что. Она посмотрела в сторону диванчика и сказала:

– Здесь, пожалуй, не хочу. Мне нужен душ и… все такое…

Берт положил в кожаную папочку для расчета несколько банкнот, встал из-за стола и взялся за спинку Лениного стула.

Жил Альберт (или, возможно, снимал квартиру) в таком же навороченном, как ресторан «Императорский», шестнадцатиэтажном доме с подземным паркингом и вооруженной до зубов охраной в каждом углу. Квартира была, если можно так выразиться, однокомнатной. Она представляла собой огромное помещение, являющееся одновременно и холлом, и кухней, и гостиной, и спальней. Зоны различного назначения отделялись друг от друга мебельными секциями, металлизированными стеллажами и диванами. В больших помещениях Лена всегда чувствовала себя неуютно, а потому жилище Берта ей сразу резко не понравилось.

– Живете, как в западном фильме, – фыркнула она, брезгливо осматривая обстановку. – Все на виду. Прямо негде скрыться от постороннего глаза.

– Я живу один, а потому мне не нужно скрываться от чьих бы то ни было глаз, – ответил он, помогая Лене снять куртку.

– И все равно неудобно! – упрямилась она. – С кухни же будет тянуть борщом на всю квартиру!

– Я не варю борщи.

– А если придется?

– Не придется!

– А вдруг мне завтра утром… захочется сварить вам борщ!

– Тогда я потерплю… – ответил Берт и притянул ее к себе. Он посмотрел ей в глаза и интимным голосом спросил: – Ну что… приступим к тому, ради чего мы, собственно, сегодня и встретились? – И, не дожидаясь ответа, осторожно поцеловал ее в губы.

Лена решила, что ломать комедию с борщом уже хватит, и обвила руками его шею. Следующий поцелуй был гораздо дольше предыдущего. Пальцы Берта взялись за язычок молнии на блузке, но Лена отстранилась и сказала:

– Вы же обещали мне душ…

– Да-да, я помню, – кивнул он. – Вам еще требовалось нечто под общим названием «и все такое».

– А у вас и это есть? – рассмеялась Лена.

– Найдется, – улыбнулся Берт.

Он убрал руки с Лениной талии и прошел в глубь квартиры. Вернулся к ней с толстым махровым полотенцем.

– Хорошо, что у вас хотя бы ванная комната имеет двери, – сказала Лена.

– Сейчас было бы лучше, если бы она их не имела, – не согласился с ней Берт. – Я охотно понаблюдал бы за вами…

Лена, смутившись, буркнула:

– Обойдетесь, – скрылась за дверью ванной комнаты и даже закрылась на защелку.

Ванная была выложена темно-зеленым кафелем и сверкала никелированной отделкой. В одну из стен было вставлено большое зеркало в форме неправильного овала. Лена еще раз оглядела отражение своей жалкой блузки и детских джинсиков. Да-а-а… совсем другие женщины отражались раньше в этом зеркале. В шелках и бриллиантах… Она сморщила нос от презрения к собственной персоне, быстро разделась и встала под горячие струи. Вода окутала ее мягким прозрачным коконом. Та-а-к… что тут у Берта есть на полочке… Ага… гель для душа… мужской… а это женский… Еще бы! Женщин перед употреблением надо мыть… А гель хорошо пахнет… Свежестью…