Боль – это западня из зарослей ежевики в моей груди, полностью искалеченной и расцарапанной шипами. Я чувствую, как последняя, тонкая нить моего контроля, наконец, обрывается, и все, что я сдерживала, проливается через меня. Я чувствую горе, печаль и отчаяние, к которым так хотела развить иммунитет. Боль от всего, что я потеряла.

Она ушла, все ушло.

И я мертва.

И я здесь.

Я прерывисто выдыхаю, и моя голова наклоняется вперед. Я начинаю рыдать; громкий икающий плач вырывается из моего горла с первобытным звуком, подобным тому, что издает попавшее в капкан животное. Он не похож на мой голос. Я плачу, несчастная и разрушенная, и Подземный Лорд принимает мою боль на себя. Забирает ее так же, как он забрал мои воспоминания, забрал мою кровь, забрал обещания, которые я дала ему у алтаря.

Поднимается ветер, со зловещим воем проникая сквозь ветви. Шрам в виде полумесяца на моей ладони начинает гореть, боль становится невыносимой. Я открываю глаза и смотрю на него сверху вниз, в то время как боль распространяется дальше по внутренней стороне моей руки.

Печать на моем запястье – она светится.

Мои всхлипывания превратились в резкие, судорожные вздохи с заиканием. Я обхватываю рукой свое запястье с печатью, пытаясь дышать сквозь боль. Тени перемещаются и мелькают вокруг меня, словно танцующее в темноте пламя свечи. Постепенно боль в запястье начинает сходить на нет – и теперь ослепляющая боль становится тупой, непрерывной пульсацией.

Затем между моими пальцами распускается ниточка света. Я с тревогой наблюдаю, как она растягивается от меня, перетекая в густоту деревьев. Она зависает на мгновение, а затем изгибается, как вопросительный знак, как будто заманивая меня вперед.

Все поблекло, расплылось. Я нахожусь в лесу, и Подземный Лорд рядом со мной. Под моими ногтями грязь, колени намокли. Но в то же время… Я где-то в другом месте.

Я медленно поднимаюсь на ноги. Свет печати спиралью исходит от моего запястья. Печать отбивает ритм и бьется вместе с моим пульсом. По моей коже пробегают мурашки. У меня перехватывает горло, сердце сильно колотится о ребра.

А потом – лес меняется.

Я стою на тропинке, петляющей под фруктовыми деревьями, увешанными плодами, а их ветви покрыты сочной, яркой листвой. Мерцающая нить все еще тянется вперед. Я делаю один робкий шаг, затем другой, следуя за нитью, пока не оказываюсь на открытом пространстве, заполненном полевыми цветами. Мои босые ступни утопают в целых созвездиях желтых одуванчиков. Свет просачивается сквозь ветви, испещренные листьями.

Это мой сад. Тот сад в Лейкседже, который я вырастила своей магией.

Как будто издалека я вижу себя сидящей на земле под деревом. У меня на ладонях грязь. Мои юбки откинуты назад, ноги обнажены. Шрамы на моих коленях – багровые и глубокие – резко выделяются на бледной коже.

Раздается голос, голос, который я никогда не мечтала услышать снова.

– Лета?

– Роуэн.

Я не произносила его имя вслух с тех пор, как попала сюда. Я держала его в памяти, запертым со всей своей скорбью. И теперь, когда я, наконец, позволяю себе прошептать его, имя на вкус одновременно сладкое и горькое, как снотворное, подслащенное медом.

Где-то в лесу в отдалении темная магия сгущается, когда я опускаюсь на колени на влажную от мха землю и чувствую прикосновение когтей Подземного Лорда к своей коже. И здесь, в своем саду, я наблюдаю за Роуэном сквозь пелену слез, когда он приближается ко мне.

Он выглядит точно так же, как в ту последнюю, украденную ночь, что мы провели вместе; его темные растрепанные волосы, румянец на щеках цвета белого золота, шрамы на его горле, которые заметны через расстегнутый ворот его рубашки.