Я ее из рук выпускать не хочу до сих пор: мне Марину трогать необходимо каждую секунду! Чувствовать! Смотреть! Знать, что рядом.

А ей с другим хорошо было. Головой понимаю, что иное невозможно. Что она была с кем-то, но сердце слепо верит, что его все еще трепетно сжимают заботливыми ладонями.

Ей что-то хочется еще добавить, но она не решается. Я цепляю гребаную ручку и распахиваю дверь. На этот раз Марина садится безропотно. Молчит. На меня больше не смотрит.

Называет адрес детского центра неподалеку от ее дома.

Киваю молча, что принял.

Едем не так быстро, уже и пробки собрали. Марина нервничает.

– Их скоро отпустят.

– Я лично ускориться не могу никак.

Хоть и пытаюсь!

Ответ она проглатывает, с беспокойством косится на часы.

Звонит администратору, предупреждает, что задерживается.

Наверное, проклинает, что вообще связалась со мной: вечно от меня одни проблемы.

На метро она бы уже приехала.

Звонит ее телефон, она принимает вызов.

– Сынок, я не успеваю, прости, пожалуйста! – слушает ответ, расстраивается еще больше. – Да, бабушка предупредила меня, мы договорились, но здесь пробки неожиданные, я еду. Мне еще… – вопросительно смотрит на меня, я проговариваю ориентировочные пятнадцать минут, – минут пятнадцать. Подождешь? Спасибо. Ты, если хочешь, можешь пока в буфет зайти, что-нибудь взять. Телефон передашь продавцу, я с ним поговорю и заплачу, как приеду.

Ребенок так и делает, вот только когда Марина общается с продавцом, тот, кажись, встает в позу.

– Дай-ка мне.

Прикладываю ее смартфон к уху.

– Алло. Вечер добрый.

– Здравствуйте, – отвечает мне мужской голос. – Я все понимаю, но это запрещено. Меня оштрафуют.

– Я возмещу, не проблема. Встали в пробку, кто ж мог угадать, что так задержимся.

Прошу войти в положение, получаю встречный вопрос, нет ли у малого аллергии на какие-то продукты. А я-то откуда знаю! Марину спрашиваю, она активно машет головой. И продавец, наконец, соглашается.

– Спасибо, – Марина сдержанно меня благодарит.

На место прибываем, как я и сказал, через пятнадцать минут ровно.

Когда проходим в буфет, к Марине с улыбкой бросается уже подросший мальчуган.

Офигеть. Мне даже и в голову не пришло, что он уже такой большой. Я, конечно, по детям вообще не спец, но ему уже лет семь, наверное.

Пацан одет в простую полосатую футболку и модные цвета хаки шорты по колено, сбоку карманы – у меня примерно такие же есть.

Малой настороженно косится на меня, и в этот момент улыбка с его губ сходит, он хватает Марину за руку и даже как-то немного отступает назад. Глядит на меня с неприязнью, настороженно. И я понимаю, что смотрю на него слишком пристально.

Я почему-то думал, что он маленький еще. Ну то есть как маленький… настолько, насколько это возможно.

А он уже вон какой!

– Привет, – давлю из себя улыбку, но малец отчего-то еще шаг назад делает. Боится, что ли? Я решаю присесть на корточки. Завороженно разглядываю ребенка.

Шапка густых отросших волос. Недовольно поджатые губы, прямой нос. И внимательные глаза, а брови ну очень светлые. У парнишки такой осознанный взгляд… смотрит он жуть как осмысленно. Как взрослый.

– Привет, – отзывается нехотя.

– Меня Тео зовут, – представляюсь настороженно. Он только на меня реагирует затравленно или на всех остальных тоже?

– Ясно, – рубит малой на корню наш разговор и смотрит на Марину.

– Это Тим, мой сыночек, – Марина гладит его по голове.

– Нам надо за пирожки заплатить, – напоминает Тим.

Марина сначала дергается, но под моим не терпящим возражения взглядом останавливается.

Я шагаю к продавцу, прошу рассчитать. Прикладываю карту к терминалу.