– Но в еде ты мне не отказал.

– А разве ты отказал бы мне, если бы я был голоден?

Андрей задумался. Ему никогда бы в голову не пришло приглядеться к человеку, хочет тот есть или нет. Суета города приучила не смотреть по сторонам: люди зачерствели и оравнодушились.

– Чего молчишь?

– Я не знаю, – честно признался Андрей, – я бы просто не заметил.

– До чего ж вы дожили, ничего славянского в вас не осталось… Тпру, шалый! – остановил Буланого Неждан, – Ты чего спотыкаешься?

Он спрыгнул с телеги и со словами «подержи вожжи» пошёл проверить, что же так испугало коня. А у Андрея в голове всё перемешалось: славяне, Старейшина, Жрец, тайное имя…

– Держи его, держи!!! – раздался крик спутника так, что коняга засучил ногами.

– Зайчишка напугал Буланку, – запрыгнул Неждан на край телеги. – Видел?

– Нет, не видел.

– Понятно… природа тебе пока чужда.

– Ты, Неждан, всю дорогу говоришь: «Славяне, не славяне». Ты что имеешь ввиду? Я говорю по-русски, ты говоришь по-русски, и тут же ты себя противопоставляешь мне. Это как?

– Вот там, на вокзале, ты сказал: «Слава Богу». Ты о каком Боге говорил?

– Не знаю. Иисуса Христа, наверное. Мы как-то особого значения этим словам не придаём. Для связки что ли…

– Вот именно: не придаёте. Так какой же ты славянин? Ты просто русский. Ты знаешь только одного Бога, силой навязанного росам князем Владимиром. Иисус кто? – сын человеческий. Разве может человек быть богом? Человек – дитя Природы-матушки, а природой управляют Боги, у каждой стихии – свой.

– Ты язычник что ли?

– По нашему я – родновер. А язычниками нас называют служители христианской веры.

Впереди просветлело.

– Вот и приехали. Сейчас наши пути разойдутся. Мне направо, а тебе – прямо. Тут недалеко, с версту будет. Или подвезти?

– Спасибо, не надо. Пройдусь я пешочком. Ноги затекли с непривычки. Спасибо тебе, друг.

– Ну, как знаешь. Коли не устал, приходи сегодня вечерком. Не буду лукавить: понравился ты мне честностью своей и любознательностью, иначе бы не стал звать к себе в общину. Но, Буланка!

Неждан покатил дальше, а Андрей остановился у столба, таблица на котором знакомила путника с выбором пути: «Прямо пойдёшь – в деревню Обуховка попадёшь. Направо пойдёшь – в родовую общину „Славия“ забредёшь» – как в сказке.

Андрей направился прямо, в Обуховку, к бабушке Фёкле.

– Ты чей же такой ладный парень будешь? – встретила Андрея на пороге своего дома родственница Феклинья Яковлевна, не ответив на его «здравствуйте».

– Внук ваш, наверное.

– Внуков у меня нет, потому как детей никогда не было – не довелось.

– Тогда не знаю.

– Чей будешь?

– Я сын Марии. Андреем зовут. А бабушку мою Анастасией звали. Умерла она год назад. Болела сильно – рак.

– Внучатый племянник, значит, – определила Фёкла. Известие о смерти сестры её почему-то не удивило. – Проходи в горницу, родственничек. Умерла, говоришь, сестра, – обыденно произнесла она, – царствие ей небесное. Все мы там будем… А племянница чего ж не приехала?

– Работает. Отпуск у неё неделю назад закончился. В больнице медсестёр не хватает, её главврач не отпустил. Меня в помощь прислала. Привет она передала и здоровья пожелала. Вот, подарки прислала…

Андрей вытащил из дорожной сумки полный пакет шоколадных конфет, батон копчёной колбасы, сыр и пуховую шаль серого цвета из козьего пуха. Глаза бабушки Фёклы заблестели при виде шали, морщинки разгладились, голос подобрел.

– Благодарствую. Уважила племянница.

Она накинула на плечи шаль и ладненько поворотилась перед внуком.

– Как я тебе гляжусь в платке?

– Красивая…

– Кто? – остановилась старушка. – Я или платок?