– Почему ты уснула?

– Я хотела отдохнуть перед базой. – защищаясь сказала я.

– И ты решила, что сейчас лучшее время для отдыха, что ты в безопасности, на незнакомой территории, в чужой машине, рядом с новым человеком? – поджав губы спросил он.

– Я же была с тобой, разве рядом с тобой я не в безопасности? – со слезами спросила я.

– Ты хочешь быть всадником, милая, ты больше никогда не в безопасности. Запомни это, в нашем мире много врагов, но у «всадников» их еще больше, ты больше не принадлежишь себе. Ты станешь оружием, угрозой. – сказал мне отец, прежде чем открыть дверь и покинуть автомобиль. Непрошенная слеза скатилась по моей щеке, я пообещала себе, что это была последняя слеза, больше я не буду слабой. Я не хочу быть такой, как моя мать, она умерла, она оставила меня. Я позволила себе просидеть в машине еще десять секунд, прежде чем выйти, оставив слабую Киру позади. Поравнявшись с Николаем, я не хочу называть его отцом в этих стенах, я пошла в сторону величественных ворот с высоко поднятой головой. Спустя неделю, и галлон пролитых слез, я осознала, что так просто исполнить обещание, данное самой себе, у меня не получится, что означало, что меня ждет долгая борьба и в первую очередь с самой собой. Меня разместили в казарме, где было еще пятнадцать девочек примерно моего возраста. Это была большая комната, с бежевыми стенами, одна из которых была уставлена полками, забитыми книгами об истории, политологии и боевым искусствам. Каждый день нас поднимали в шесть утра, давая ровно пятнадцать минут на сборы и подготовку к сегодняшнему дню. Старшие девочки научили нас распределять время так, чтобы успеть принять душ, заправить постель и одеться. Далее за нами приходил один из кураторов, с которым мы отправлялись на изнурительную пробежку по холодному, еще не проснувшемуся ото сна лесу. К 8:00 мы возвращались в расположение базы, где уже нам выдавали расписание на день, учебная программа заканчивалась после семи вечера, далее отдых и отбой. Каждая неделя была изнурительней предыдущей, мне еще не удалось встретиться с моим братом, потому что он находился в другом крыле, для более подготовленных детей. Недели перешли в месяцы, позже перетекли в годы.

Кира

17 лет.

Каждый день я изучала психологию взаимодействий, политологию, историю, языки. Не говоря уже о боевых искусствах, химии, обращению с огнестрельным оружием. От пятнадцати девочек за годы моего обучения осталось только девять…Последняя покинула нас всего несколько дней назад, она была в сильной депрессии и не смогла справиться с этим давлением, ей было всего семнадцать лет. Испытала ли я боль от ее ухода?

Нет.

Я не почувствовала ничего, только холод, и, возможно, каплю раздражения. Потому что из-за ее слабости, я потеряла день занятий, у меня экзамен меньше, чем через неделю. Я должна стать «смертью», мне нельзя отвлекаться на такие мелочи, как чьи-то несбыточные надежды, мечты или же желания. Кон, в прошлом году сдал свой экзамен и стал официально силовиком «тьмы». Он «война», а значит, ему разрешено вернуться в Чикаго и присоединиться к семейному бизнесу. Поэтому я чувствую невероятное напряжение, когда Ник опять пытается со мной шутить, что за хрень? Я хочу работать, хочу получить свою татуировку и пойти на выполнение поставленных задач, а не слушать очередную пошлую историю. Черт…

– Эй, Катерина, не хочешь немного поспаринговать? – с облегчением крикнула я, увидев свою подругу.

– Прости, дорогая. Мне надо готовиться к экзамену по языкам и культуре стран —взмахнув копной темных волос она отвернулась и упорхнула вверх по лестнице.