Я не вернусь в Дом Штромов. Что-то внутри подсказывало мне, что это моя последняя ночь здесь, так что, добавив риска, я решила прихватить кое-что для новой жизни. Куда бы она меня ни завела.

Проблема с моим планом была в том, что лучшие припасы лежали в длинном доме. Там, где мне были не рады.

Това появилась из темноты меж двух рябин и натянула капюшон на голову.

– Ты что так долго?

– Ничего. Встретимся возле конюшни.

– Поспеши, – отрезала она.

Раум игриво мне подмигнул, а затем исчез следом за Товой в тенях. Я побежала по засыпанной галькой подъездной дорожке к боковой двери, которой пользовались слуги. Два массивных прислужника стояли возле ямы для костра в двадцати шагах от меня, грея руки, смеясь и охраняя владения Штромов.

Я укрылась за пахучей живой изгородью, пусть даже они бы ничего такого и не подумали, увидев мое лицо.

Странно было шнырять, как воришка, по земле, на которой я работала годами. Но Черный Дворец следил за Домом Штромов.

Элоф мог быть прав. Я сглупила и привлекла к себе внимание прямо перед скидгардами, забирающими альвера на маскарад. Не говоря уж о том, что несколько последних лет я бездумно пользовалась месмером.

Скорее всего, это лишь вопрос времени, когда Лорд Магнат обнаружит, что у падчерицы на сеновале сил было больше, чем у сына Штрома, которого они захватили. Он выместит свое раздражение на всем имении.

Ради семьи, которой до меня и дела-то не было, мне придется исчезнуть навсегда.

Я и не думала, что мне будет так больно. Словно горячий нож вырезáл мое сердце.

Когда слуги отвернулись, чтобы подбросить еще веток в свой небольшой костерок, я поспешила к двери и шагнула внутрь.

В узком коридоре было тепло из-за соснового дыма, задуваемого сюда от камина в большой комнате. Пахло ужином: жареный угорь и морковка в масле с пастернаком – от этого мои внутренности жалобно заурчали.

Каждый коридор в доме вел в большую комнату. Плетеные стулья окружали дубовый стол в центре, всегда уставленный серебряными тарелками и кувшинами вина. Каменный камин доходил до потолка; пламя лизало тяжелый вертел в центре, на котором каждый день жарили мясо.

Я схватила кожаную сумку, которую слуги использовали, собирая коренья и овощи, и наполнила ее несколькими булочками, вяленой рыбой и бутылью сладкого эля, который так любил Бард.

При звуке шагов я поспешила к узкому закутку, забитому меховыми плащами, шерстяными капюшонами и накидками. Я брала, что могла. Шерстяной плащ и туника, меховая накидка и кожаные перчатки на то время, когда придут морозы.

Рука коснулась гладкой полированной поверхности ясеневой шкатулки отчима, которую он прятал на дальней полке.

Без сомнений, шкатулка набита пенге. Я облизала губы. Нет, я не могла. Но, опять же, как мне начать все заново, не имея ни медяка за душой?

Мои руки дрожали, когда я вытаскивала тонкую отмычку из рыбьей косточки из своей косы.

Три года назад я рискнула отправиться к городским лачугам, где за пару пенге карманники с радостью обучили девчонку вскрывать замки. Я чувствовала трепет, ощущая задвижки, рычаги, механизмы – и переходя запретные границы.

Придется сейчас продвигаться на ощупь. Любой свет станет слишком большим риском. Я затаила дыхание, пока руки не перестали дрожать, затем просунула рыбью косточку в замочную скважину.

Два вздоха. Три.

Замок щелкнул.

Не теряя времени, я подняла крышку.

О, небеса. Стопки бумажных пенге, мешочки монет, драгоценные камни, нефрит, слоновая кость – и эта небольшая сокровищница лежала прямо передо мной. Наверное, половина попала сюда из сундуков Маск ав Аска. Ничто не мешало мне отсыпать немного себе.