– А мы все отправляемся в Латеран, где завершим начатое, – добавила она.

– Ты думаешь, друг мой, что Пётр укроется в Латеране?

– Там его брат. Не знаю, кто из них сейчас служит для другого лучшей защитой, но они там будут вместе. Тем хуже для них. Нам нужно поспешить туда и покончить с ними прежде, чем наступит утро и к Латерану начнут подходить горожане.

Мароция была абсолютно права. Едва покинув Авентин, Пётр с остатком своих людей устремился к Латеранской базилике, чтобы защитить брата и самому найти защиту под сенью святых стен.

Всю ночь Иоанн Десятый провёл в молитве у алтаря базилики. Признаться, в отличие от своих предшественников, он недолюбливал это место, уж слишком много мрачных событий произошло здесь в последние годы. Шепча слова молитвы, он время от времени бросал взгляд на правый неф церкви, в Зал Волчицы, как будто там за тридцать с лишним лет так и не вынесли из храма осужденный Церковью труп папы Формоза. Его взгляд скользил и по дверям левого нефа, ведущим в клуатр церкви, в тот самый сад, где неизвестные убили папу Стефана Шестого. Иоанн молился, но мысли его постоянно улетали к событиям тех лет, и душа его не чувствовала себя так же спокойно и защищённо, как в своей любимой базилике Святого Петра. Именно с Иоанна Десятого храм на Ватиканском холме начал постепенно перехватывать пальму первенства у Латерана, и даже реконструкция, проведённая в Латеранском соборе Сергием Третьим, а спустя века папой Сикстом Пятым, не нарушила этих тенденций. Впрочем, такое развитие событий можно было бы предвидеть: рост амбиций папских властителей и их стремление управлять светским миром требовали и соответствующей степени защиты, которую Латеранский дворец никак не мог предоставить. Другое дело – базилика Святого Петра, которая стараниями папы Льва Четвертого была с середины прошлого века окружена внушительными крепостными стенами Леонины. Если бы не секретный характер операции и боязнь предательства со стороны городской милиции, папа Иоанн и не вздумал бы покидать Ватиканский холм. Быть может, это и в самом деле не следовало делать.

Чуткое ухо папы уловило конский топот, раздавшийся на площади перед Латераном. Спустя мгновения распахнулась одна из дверей, и в притвор базилики вбежал Пётр и несколько оставшихся с ним воинов.

– Брат мой! Нас поджидали. Она впустила в Рим своего мужа. Думаю, что через несколько минут они будут здесь.

Иоанн разом оценил своё положение как совершенно безнадёжное.

– Быть может, она побоится штурмовать Латеран, ведь это храм Божий! – робко сказал кто-то из небольшой папской свиты, усердно молившейся вместе со своим хозяином всю ночь.

Иоанн скептически усмехнулся.

– Колокол! Надо ударить в набат! Тогда в считаные минуты здесь будет полгорода и жители не дадут свою святыню на поругание, – добавил ещё кто-то из диаконов.

А вот эта мысль действительно могла оказаться спасительной. Но она прозвучала уже поздно. На площади вновь послышался конский топот и торопливый бег десятков людей.

– Займите колокольню, не дайте им разбудить город, – прежде всего скомандовал своим людям Гвидо.

Сполетцы спешно баррикадировались в базилике.

– Что будем делать, друг мой? – спросил Гвидо свою супругу, последовавшую вслед за ним. – Мы победили, но им удалось спастись. Стены базилики надёжнее любого щита.

– Что за вздор! – ответила Мароция. – Мы возьмём эту базилику штурмом, и немедля.

– Базилику? Главную базилику кафолической церкви?

– В этой базилике судили мертвеца, удушали пап, лишали девственности…

– Кого? – удивился Гвидо.

– Время для исторических изысканий не слишком подходящее, друг мой. Главное, что всё это не мои личные фантазии. Сам Господь показал своё отношение к этой базилике, проломив ей кровлю небесным копьём своим. Сейчас там засели люди, нарушившие законы Церкви и законы мира. Неужели мы не должны избавить эту базилику от поместившейся там скверны?