Несчастный мажордом даже не успел удивиться и опротестовать решение своей госпожи, как проворные слуги подхватили его за руки и унесли прочь.

– С этой минуты ты препозит сего дома, Фабиан. – Мароция подошла к своему верному слуге. – Будь достоин возложенной на тебя миссии, уже сегодня тебе предстоит непростое испытание.

Фабиан пал ниц.

– Прежде всего, проследи, чтобы никто – слышишь, никто! – не покинул пределы нашего дома ранее следующего полудня. Ни болезни, ни смерти родственников не могут являться уважительными причинами, таких причин не должно быть вовсе. Докладывай мне о подобных просьбах, но не выпускай никого, с просившими в сей день мы потом разберёмся отдельно. Далее, вооружи слуг. Сколько у нас наберётся людей, способных поднять меч или копьё?

– Человек тридцать, ваша милость.

– Пусть так. Музыканты будут играть всю ночь, так надо. Поэтому пусть люди не доверяют своим ушам, а доверяют глазам. И никакого крепкого вина. От этого зависит моя и ваша жизнь, моё и твоё завтрашнее благополучие.

– Всё будет исполнено, ваша милость, – Фабиан поклонился и удалился исполнять поручения.

Мароция повернулась ко Льву.

– Милый мой друг, прошу вас немедля одеться в мирское и выехать к Фламиниевым воротам с моим письмом к римской милиции. Как только стемнеет, вы должны обеспечить проход через ворота войска моего супруга, графа Гвидо. До начала штурма обеспечьте ему и его людям стоянку возле греческой церкви Девы Марии, овраг Большого цирка послужит им надёжным укрытием.

– Вот как! – воскликнула Теодора.

– Неужели ты думаешь, сестра моя, что я решила стать добровольной жертвой наших равеннских братцев? Разумеется, мой муж подле меня, и тот, кто мыслил себя охотником, устраивающим силки, сегодня сам попадёт в западню. Прошу же вас, ваше преподобие, преисполниться смелостью и решительностью, сегодня решится не только моя участь, но и ваша.

Лев так же, как и слуга, поклонился с подобострастием и удалился.

– Жаль, я думала, сегодня будет весёлый вечер, – заметила со вздохом Теодора.

– Вечер сегодня будет веселее многих прочих, – ответила Мароция, – вам же, сестра, я советую привести себя в порядок. Ваш будущий муж должен хотеть не только императорскую корону, но и вас саму. Вы же всю себя извели угрызениями совести, вином и связями с собственными слугами.

– Если бы ты знала, Мароция! Мне каждую ночь снится наша мать!

– Прошлого не вернуть, Теодора. Ни ты, ни я не хотели подобного исхода, но лукавый в обличье старца с тиарой отвёл нам глаза наши. И теперь нам нужно довести начатое до конца и покончить с Тоссиньяно раз и навсегда.

Она позволила себе улыбнуться сестре.

– Я думаю, пара кубков вина нам обеим не повредит. Надо же как-то скоротать время. Зови музыкантов, пусть начинают! Любой проходящий возле нашего дома должен быть уверен в том, что у нас сегодня праздник.

Теодора распорядилась, и вскоре пространство дома Теофилактов наполнили звуки своеобразной музыки десятого века. Сёстры сидели друг напротив друга и медленно тянули вино, практически не поддерживая разговор. В какой-то момент в дверях вновь показался Фабиан.

– Из Рима вернулся слуга, посланный Даниилом, – сообщил он.

– Немедленно сюда!

Спустя пару минут Фабиан втолкнул испуганного слугу пред грозные очи своей госпожи.

– Ты передал поручение, данное тебе Даниилом?

– Да, ваша преблагая милость. Его Святейшество выслушал меня и наградил одним солидом.

– Щедро. Ты сказал ему, что я здесь?

– Именно так, ваша милость. Но я не знаю, в чём вина моя.

– Твоей вины ни в чём нет. Видел ли ты, как повёл себя Его Святейшество?