Разговаривали долго. Если вначале Роже де Алькамо относился к Мишелю с обычной вежливостью дворянина, сумевшего помочь другому представителю своего сословия в опасной ситуации, то, когда прояснились кровные узы, Роже оставил свою сицилийцскую гордость и счел норманнского рыцаря едва ли не ближайшим членом семьи. Поминали многочисленных предков, выпили за здоровье барона Александра и супруги самого Роже – госпожи Маго де Алькамо, дочери одного из отпрысков французской семьи де Валуа. Потом выпили еще за что-то или за кого-то, потом за Крестовый поход, потом помянули добрым словом королей Ричарда и Танкреда, благо сестра английского монарха, леди Иоанна, много лет была сицилийской королевой, вплоть до безвременной кончины минувшим летом короля Вильгельма II. Гунтер и Сергей в разговор дворян не вмешивались, предпочитая обмениваться взаимоинтересными репликами. Германцу, как всегда, приходилось переводить с норманнского на английский. Младший брат Роже – молодой, лет двадцати двух, высоченный громила и, судя по виду, страшный забияка, то и дело выбирался из-за стола, отвесить лишних тумаков пытавшимся покинуть поле бесславной битвы франкам.

В общем, знакомство, коему способствовало отличное сицилийское вино, шло полным ходом.

– Мессиры! Эй, кто-нибудь меня слышит?

Человек, стоявший в дверях трактира, несколько раз безуспешно воззвал к сицилийским mafiosi, но, поняв, что бессмысленно обращаться к пьяной компании, подошел непосредственно к Роже и тронул его за плечо.

– Де Алькамо! Эй! Ау! Вы меня так встречаете?

Он обвел плавным широким жестом напрочь разгромленную обеденную залу «Соленого осьминога» и улыбнулся в бороду. Сицилиец посмотрел на нового гостя с прищуром, однако узнал.

– О! Мессир Райн…

– Мессир Ангерран де Фуа, – как-то слишком поспешно перебил Роже незнакомец. Казаков, как он ни накачался мгновенно пьянящим светлым вином, громко прошептал Гунтеру на ухо:

– Второе предсказание сбылось. Сначала кабацкая драка, потом таинственный незнакомец. Слышал, как оговорился Роже?

По причине того, что это произносилось на английском языке, принятом в ХХ веке, их, к счастью, никто не понял. Впрочем, по мнению Гунтера, никакой особенной таинственности в приятеле Роже де Алькамо не замечалось. Хорошо одетый статный пожилой человек лет пятидесяти. Слева на поясе меч в богатых ножнах. Морщинистое продубленое лицо, принадлежащее либо моряку, либо обитателю Палестины или Африки, привыкшему к горячему дуновению пустынь. Рост высокий, держится прямо. Синеватый шрам справа на открытой воротником шее. А самое потрясающее – это глаза. Два светло-голубых бездонных колодца, которые должны принадлежать отнюдь не пожилому рыцарю, а семнадцатилетнему мальчишке: синие пятна на коричневом лице, в которых отражаются хитрость, задор, веселье и безмерное удивление окружающим миром.

– Ангерран, садитесь, – разбитно́ пригласил Роже и подвинулся, освобождая место на скамье. – Вообразите, я встретил родственника! Знакомьтесь, это шевалье Мишель Робер де Фармер.

– Вас засунь в Аравийскую пустыню, – хмыкнул седеющий мессир де Фуа, – вы и там родственников отыщете. Впрочем, рад встрече, господин де Фармер. Роже, безусловно, я выпью с вами, однако к завтрашнему утру мне следует быть в Мессине.

– Все готово, – полупьяно, полутрезво кивнул предводитель mafiosi, – лошади ждут, подставы по дороге есть. Да и ехать-то, если вдуматься, совсем недолго…

– Благодарю, Роже, – отозвался Ангерран, присаживаясь, и вполголоса пробормотал: – Давно же мы не виделись…