Саргон был последним моим лучшим другом, после него ушли все остальные, кого еле поворачивается язык назвать другом. Сарга был славный мужик. Темноволос, с большими карими глазами, добрейшим лицом и милейшей улыбкой. Одевался по стилю, но не слишком, любил литературу и живопись, но сам ни к Перу, ни к кисти не притрагивался, хотя очень этого хотел, но боялся начать, даже с поддержкой своих друзей. Всех кроме меня. Я никогда не способствовал его тяге к творчеству. Для меня это было глупой мыслью. «Зачем? Кому это нужно», думал я. Наверное из-за этого в конце концов и он прекратил со мной связи. Ему было плевать, что я с кем то дерусь, а с ним я не дрался, он всегда выходил из конфликта неведомыми мне способами.

Он даже не любил пить, он просто разговаривал со мной, будто ему нравился контраст его красноречивого, литературного изъявления и моего вульгарного жаргона и дефицита слов с руганью через пол слова. Его уход стал начало конца меня, как зверя.

Потеря друзей сильно подкосило меня и следующую неделю я провёл дома, разбивая башкой половые доски, страдая от одиночества. Да, у меня осталась семья, но это совсем другое, ни один мой брат или сестра и тем более ни отец с матерью, не будут со мной выпивать и творить весёлые пакости городу. Но вскоре я потерял их всех.

Сестры и братья, ещё давно перестали меня воспринимать, для них я был просто ночующим в их доме медведем. Они со мной никогда не говорили и избегали как могли, прячась по дому и из дома. Вначале меня это обижало и я пытался продолжать общение и развлекаться с ними, но сталкивался лишь с апатией и презрением. И стал отвечать тем же и все мы были довольны. После того случая в осеннюю пору, контакт разорвался окончательно и пассивная агрессия, сменилась активной ненавистью.

Осень. Ветер бушующий за окном и разбрасывающий листья по городку. Пасмурно, небо затянуто тёмной блокадой туч, хмуро глядевшие сверху наземь, вот-вот извергнувшие из себя потоп. Снаружи холодно, холоднее чем должно быть, промораживает до дрожи. Я, пришедший домой, как обычно пьян и отец, не способный больше терпеть дома паразита. Яростная перепалка между мной и отцом, поддерживаемый братьями и сёстрами, лишь мать пыталась всех успокоить, в своих жалких попыток вывести всех на мирную ноту, стала жертвой нервного срыва, предавшись рыданиям на кресле.

Отец выдворял меня из дома, кричал как сыт по горло, опухолью в доме, что только жрёт, да проблемы приносит. А я кричал на него, просто кричал, мне нечего было сказать, но и уходить я не собирался. Конфликт затягивался и я чуть не расплакался от бессилья и просто ударил его со всего размаху с диким вскриком. Он упал. И никогда больше не поднялся. Безумный взгляд всех родственников в доме, стремился то на него, то на меня, абсолютная тишина, воцарилось в доме и прервалась начавшимся дождём. Теперь с безумием на меня кричали все, кроме матери, которая безумно рыдала над телом отца, утешаемая сёстрами. Я осознал, что я натворил, но даже тогда я сдерживал эмоции, я хотел просто разрыдаться и умереть, но просто безразлично посмотрел на остывающее тело и бежал со всех ног из дома, под угрозы казни.

Пробегая по мокрым улочкам от дождя, я впервые за долгое время заплакал и поддался многочисленным размышление, не посещавших так давно мою голову. Я не знал, что мне делать, я боялся и понимал, что назад ничего не вернуть. Этот момент стал поворотным, я осознал кем я был и что я только что натворил, и как же я жаждал, чтобы это был просто ужасный сон, порождённый моим воспалённым сознанием, но это была ужасающая реальность. Я бежал не зная куда, куда подальше от самого себя, пока не наткнулся на пару представителей закона, схватившие меня под руки и потащившие в отделение. Начиналась гроза, в небе сверкали яркие трещины молний и раздавались угрюмые раскаты грома.