Особенно его интересовал один – полотнище которого так сильно провисало, что жерди напоминали ребра голодающего. Время от времени из чума выходила высокая темноволосая женщина с впалыми щеками. Она то бросала склизкие синеватые потроха рычащим псам, что сторожили стадо полудохлых оленей, то выплескивала из таза мутную серую воду.

Все в Нижнем мире было искаженным и порченным, а души людей сильно болели и не помнили прошлого. Порой тяжело было наблюдать за ними, но Дар никого не жалел. Отмучаются свой срок, умрут вновь, и отправятся в Верхний мир. А уж там забудут о неизбывных страданиях и обретут журавлиные крылья от плеча до кончика мизинца. При мысли о Верхнем мире Дар даже поморщился. Залитые солнцем вершины гор, легкость и безмятежность, царящие там, вгоняли его в смутное раздражение. Хотя именно там ведь он и окажется сразу после собственной смерти. За пособничество и тяжелый труд, великие боги Нум и Нга8 сделали шаманам подарок – умирая, они отправляются сразу в Верхний мир, минуя страдания в Нижнем. А следом, как и все другие, в мир людей, в тело новорожденного.

Женщина вновь скрылась в чуме, а Дар отвел взгляд от стойбища и заметил в чаще тонкий дымок костра. Нахмурился. Души людей не уходят так далеко в лес – они живут в оковах страха, и на то есть причины. А духи обычно костры не разводят.

Шаман поднялся и тихонько свистнул. Позади него послышалась тяжелая поступь и сопение. Подошел его мать-зверь9 Ыысах – белоснежный великан-лось с белыми же рогами, хранитель частицы души шамана, его право находиться в мире духов. Ыысах лег на землю, и Дархан привычно забрался на него верхом, крепко держась за шерсть. Лось поднялся, разогнался и уверенно побежал к краю утеса. Прыжок, и Дар с удовольствием ощутил невесомость, крепко сжимая ногами бока животного. Они нырнули во влажное облако, стремительно приближаясь к земле. Ыысах пару раз оттолкнулся копытами от воздуха, выбрал прогалину между деревьями и, чуть перебирая ногами, мягко опустился на землю, покрытую черной сухой травой. Шаман похлопал по шее зверя слева, направляя его в чащу, но лось попятился и мотнул головой. Дархан повторил:

– Ну же! Хочу посмотреть, что там, и не повредит ли это… всем, кто тут живет.

Лось издал короткое мычание, развернулся и галопом рванул в другую сторону.

– А ну, стой, а то спрыгну! Ты лось, а не курица-наседка. Излишние опасения, – возмутился Дархан. – Я должен взглянуть.

Ыысах не сбавил шага, поэтому шаман недовольно цокнул, перекинул ногу и спрыгнул с великана-лося. Удар удачно пришелся на бок, да еще пришлось немного прокатиться по земле. Дархан встал, отряхнулся и направился в чащу, подволакивая ушибленную ногу. Ыысах остановился, промычал что-то низко и грубо, но все же догнал своего шамана.

Вместе они углубились в заросли кедров, стараясь ступать тихо. Вскоре показались отсветы огня и гомон. Ыысах, слишком заметный за деревьями, остановился поодаль, а Дар, обернувшись юркой змейкой, скользнул поближе к костру, притаился за чахлым кедром10 с белым налетом на коре, и стал внимательно слушать.

– Выпьем, выпьем! – призывал задорный женский голос.

– Наконец, наконец! – вторил ему веселый мужской. – Скоро я покажу шаманчику, где тотем, а эта пурга станет веским доводом за ним пойти!

– Брат будет рад, он так устал ждать, – подтвердил тонюсенький детский голосок.

– Этот способ гораздо хуже, чем первый. И очень рискованный, – начал медленно и гнусаво рассуждать кто-то четвертый. – Впереди много работы.

– А, брось, – недовольно прервал его женский голос. – Вывести шаманчика из себя – это раз плюнуть. Он уже готов, ты лишь успевай дровишек в костер подкидывать. Опрокинем его драгоценного Траву, а дальше дело в шляпе! Уоюр выберется и навсегда перетащит нас в мир людей! Ура!