Со мной никогда не происходило такого. Я не анализировал девушку, не пытался видеть в ней вдохновение и искусство. Ариэль просто появилась в моей жизни, и я видел в ней потребность утолять свою сущность. Она не цепляла меня за все, что есть во мне. Она просто мелькала в моей жизни и ничего более.

А Оливия… Ее появление трактуется совсем иначе. Что-то необходимое, красивое, животрепещущее… Зависимость. Я собирался избежать этого слова и применить множество синонимов к нему, но не получается опровергнуть очевидное. Оливия – это зависимость. И когда я пойму, что она необходима мне всегда, то не смогу остаться правильным и отпустить ее.

Мы с отцом закончили наши откровения на том, что данный разговор останется между нами. Отец обещал мне не обсуждать с мамой мое решение разойтись с Ариэль. Она узнает об этом уже после того, как это произойдет. Зная маму и ее любовь к Ариэль, она попытается отговорить меня и начнет нести всякую чушь про тяжелые периоды в отношениях, которые просто необходимо вытерпеть. Она не поймет, что я уже очень давно терплю и позволяю ее любимице обманывать меня.

Я делаю вид, что ничего не вижу, но на самом деле, знаю обо всех похождениях своей так называемой девушки, которой еще год назад собирался сделать предложение. Знаки судьбы существуют.

В тот вечер, когда я пригласил ее в ресторан, мне срочно пришлось перенести нашу встречу из-за дел в компании. На следующее утро вместо понимания и поддержки, меня встретили с диким скандалом. Уже тогда Ариэль начала вести себя отталкивающе, неадекватно, и постепенно я начал хладеть к ней. Возможно, в ее изменах есть и моя вина, но если ее не устраивало мое безразличие, Ариэль всегда могла уйти. Но она продолжает терпеть и далеко не из-за любви, а из-за удобства быть со мной.

Я достиг гостиной, где на диване сидели Ариэль с мамой. Они о чем-то беседовали за чашкой чая.

– Ариэль, поехали, – сухо бросил я, прерывая их разговор.

Мама нахмурилась. Сейчас она начнет высказывать свои недовольства и попытается задержать нас.

– Куда торопиться?

– Мы хотим побыть вдвоем после разлуки, – наспех придумал я романтичную отмазку, чтобы мама растаяла от этих слов и спокойно выпроводила нас.

Ариэль заулыбалась и встала с дивана, оставляя свою чашку на журнальном столике.

– Ну, если так, то хорошо, – с удовольствием на лице проговорила мама.

Я подошел к ней, чтобы поцеловать ее в щеку на прощание, и взял Ариэль за руку.

– Твой чемодан уже в багажнике машины Дэвида, – дала знать мама, бросая нам в след.

– Хорошо. До скорого.

На улице я открыл Ариэль дверь пассажирского сидения, после чего занял свое водительское сидение и выехал с территории семейного особняка. Была бы моя воля, оставил бы Ариэль там и уехал без предупреждения. Один факт ее присутствия в этой машине меня раздражает.

До моего загородного дома мы доехали молча. И я рад, что она не проронила ни слова хотя бы тогда, когда я был за рулем и не желал слышать ее голос. Но в доме моему покою настал конец, и я был готов к этому.

Я прошел вперед, желая скрыться в спальне, но стальной голос Ариэль за спиной меня остановил:

– Ничего не изменилось. Даже разлука не помогла. Ты такой же черствый и холодный.

– Может тогда тебе уйти, если тебя что-то не устраивает?! – злостно ответил я, не сдерживаясь.

Последовало молчание, а через несколько секунд я услышал, как шпильки ее туфель ударяются о кафель в холле. И судя по их характеру, Ариэль подходит ко мне медленно, словно хищница, испытывая меня на прочность. Она встала передо мной, надменно улыбаясь. Ее карие глаза выражают высокомерие. Дерзость, которой она плюется в меня, вызывает во мне шквал ярости и злости.