– Если уж и хвататься за абстрактные понятия, почему бы не использовать слово «будущее»?.. Я сражаюсь за то, чтобы моя семья жила спокойно, не тревожась, что завтра кому-то не понравится их сущность. И хочу, чтобы моя дочь росла в мире, где её будут принимать такой, какая она есть, независимо от того наградили её сверхчеловеческими способностями или нет…
Да, верно. Именно таков этот человек. Его силуэт в пламени костра, словно алое знамя на ветру. Его улыбка приковывает к себе и заставляет следовать за ним, позабыв все сомнения. Даже если, в конце концов, и её забрала смерть…
Медведев проснулся, но перед глазами все еще стояла та ночь. Эти утопические идеи, что затмевали им головы в то время, теперь кажутся такими смешными. Он видел собственными глазами на что способны обе стороны. Все это время, мужчина стоял на границе, которую так и не смог перешагнуть – человек, который сражался за справедливость…
И где теперь эта «справедливость»? В этом месте, что примагничивает к себе и не делает различий, он сталкивается с несправедливостью каждый день… Ничего не изменилось. Эта война никуда не ушла, просто теперь она скрыта от глаз. Все актеры за кулисами – ждут, когда звонок известит о новом спектакле.
За что он сражался все это время и почему так устал?..
Из окна струится лунный свет, оставляя тень на рабочем столе. Среди горы бумаг и папок, стоят две фотографии в деревянных рамках.
На одной – мужчина и женщина, что, улыбаясь, держат на руках младенца. Эту фотографию Медведев снимал сам. Она бередит душу, вновь поднимая сладкий запах, что ударяет в нос и вызывает слабое подобие улыбки.
На другой – он сам и девочка, что уже давно выросла в девушку, столь похожую на своих родителей, что диву даешься и улыбаешься, как идиот в свои-то годы… Особенно глаза. Прекрасные изумрудные глаза, которые видят все – такие же, как и у её матери.
Комната в полумраке. Не напрягая зрение не разглядеть, что творится внутри. Лишь стол освещен этой прекрасной ночью перед полнолунием. Он откидывается на спинку стула, потирая переносицу, пытаясь прогнать сон.
И лишь открывая глаза, мужчина понимает, что не один в помещении. За ним наблюдают, не прерывая тишину, ожидая, пока он сам не выкажет желания говорить. Будь его воля, давно бы прервал эти странные связи. Устало вздыхая, смотрит через плечо – в окно, где, куда ни кинь взгляд, всюду наткнешься на стены.
Старый город – молчун, здесь даже звезды не шепчут, словно страшась потревожить чей-то покой. Но так бывает не всегда. Раз в год веселье добирается и сюда. Шумные соседи будят это место своими плясками, которые распространяются на весь город. Даже высокие Стены им не преграда. Это длится две недели, потом все вновь затихает до поры, до времени…
– Все идет согласно плану,– прервал тишину Медведев. Тень шевельнулась, откликаясь на его слова. В сумраке комнаты различим лишь невысокий рост фигуры.
– Сможешь ли ты завершить то, что начал?– женский голос, где слабо различались эмоции, казалось, исходил со всех направлений, заполняя комнату.
– Я знаю. Мне нужно больше времени, но… Я сделаю это. Отступать некуда…
Удовлетворившись его ответом, фигура полностью вошла в тень и скрылась в ночи. Выдохнув, Медведев вновь прикрыл глаза, погружаясь с головой в омут мыслей, где его уже поджидали черти…
Глава 3. Шестнадцатое июля
«Столица – эпицентр всех мирских бед».
Он снова вернулся в этот город, что принимает каждого.
Это место влюбляет в свои бессонные ночи, манящий свет ночных баров; в солнечные зайчики, отражающиеся в стеклах офисных высоток, в витринах множества магазинов, на поверхности реки и в паутине трамвайных путей; окунает с головой в свободу, заполняет уши звуками толпы, активной жизни и перспектив.