– Но ведь среди них нормальные люди есть. Зачем ты из огульно охаивать.– говорит он с интонацией политрука.

– Пока они топчут мою землю, для меня хороший немец- мёртвый немец. Вот когда я на их рейхстаге напишу: “Тут была Ядвига”, тогда и сортировать начну. Я этой стране присягу давал.– говорю я.

– Давала, следи за речью.– тыкает он меня слегка кулаком в плечо.

Мы прошли рощу и спустились в овражек. Недалеко от спуска нашли родничок. Возле него и расположились. Выбираю газету “Советский спорт” расстилаю и достаю одну из куриц и отрезаю хлеба. Курицу с хлебом мы умяли почти моментально.

После этого учу Вадима обращатся с наганом. Когда у него стало более менее получаться заряжаю патроны и спускаемся в овраг. Нахожу наиболее удобное место и показываю и демонстрирую как стрелять. Всадив три пули в старый берёзовый ствол. Вадим, без проблем повторяет за мной.

– Меня отец учил стрелять. Мне нравится.– говорит он.

– Как ещё оружия достанем, чтобы я могла подстраховать тебя, на фрицах попробуешь.– говорю я дозаряжая револьвер.

– Ты знаешь, я подумал и понял, что ты сказала. Я когда в гимназии училась, нам препод рассказывал об оккупации. У нас в гимназии за либеральные взгляды учителей увольняли, там в попетическом совете люди вроде моего отца люди были, многие Афган прошли. Потом бандитами были, теперь коммерсанты. Так они считали либеральные взгляды формой слабоумия. Так что для меня Сталин великолепный политик и организатор.– говорит парень.

– Ты смотри с коммерсантами по аккуратней. Наш батька тут лесник, хоть и из бывших.– говорю я.

Мы слышим стрекотание мотора и выглядываем из оврага. Мимо проезжает мотоцикл с коляской. На люльке установлен ДП. Хорошо специфичный “блин” виден.

– Наши?– спрашивает Вадим.

– Может наши, может “Бранденбург”.– так сразу и не понять.

– Куда, дальше?

– Тут переночуем, вон под выворотнём лёжку сделаем. Он ниоткуда не просматривается и тихо не подойти. Сейчас газеты читаем и ищем отличия.– говорю я и вытаскиваю газеты.

Мы читали почти до вечера, попили чаю с хлебом и сахаром.

– Прикинь, тут Хрущёв утонул на рыбалке.– говорит Вадим.

– Ой бяда, кто же будет кукурузу за полярным кругом растить и целину для пыли распахивать. Да и некому туфлёй в ООН стучать и про матушку Кузьмы орать.– смеюсь я.

– Ядвига, ты очень красиво смеёшься.– смущается Влад.

– Опаньки, братик учится комплименты делать, это хорошо. Ты главное не забудь, что мы тут реальные брат и сестра.– говорю я серьёзно и подмигиваю ему.

В общем за разговорами, организовали лёжку и укрывшись плащом заснули.

– Прикинь, мы шмотки окровавленные забыли в вагоне, а они всё равно сгорели.– говорит Влад.

– Да я подумалА и решилА, найдут и хрен с ним, сейчас всем не до этого.– с трудом контролируя речь отвечаю я и засыпаю.

Проснулись мы от близкой пальбы. Открыв глаза, понимаю, что это разрывы тяжёлых снарядов. Запихиваемся поглубже под вывернутый корень.

– Это, кто ж так садит?– стуча зубами спрашивает Вадим.

– Меня больше интересует по кому.– говорю я.

– А есть разница от какого снаряда умереть?

– Не всем снарядам мы нужны.

Внезапно наступила тишина и мы услышали в далеке шум моторов и уже более тихие выстрелы. Взобравшись на склон смотрим и видим вдалеке ползущие танки и бронетранспортёры.

– Немцы.– говорит очевидную вещь Вадим.

– На ту станцию куда ты собирался. Сейчас бодание начнётся, самолёты прилетят. К ночи займут. Сил у них тут много и в кулаке. Наши всё организоваться не могут.– вздыхаю я.

В подтверждения моих слов среди наступающих танков стали появляются кусты взрывов. Вот один задымил, второй, третий. Танки стали пятиться. Вот они “спрятались” за холмом. Через полчаса мы услышали самолёты, что ушли к станции. За этим шумом случайно услышали стрекотание мотоцикла. Он остановился у удобного спуска. Худой немец вылез из коляски и побежал за куст. Второй с карабином на плече мнётся рядом с мотоциклом.