Мое тело шарахнулось от туалетного столика, как от проказы. Оставалось только гадать, что еще кроется за стеклянными резными стенками бутылочек и флаконов. Наконец я спиной уперлась в платяной шкаф.

Он был весьма внушительных размеров, до отказа забитый одеждой. Внизу громоздились обувные коробки, а наверху ― шляпные. Здесь были платья, юбки, блузки, несколько пальто и множество вещей в чехлах, которые не хотелось сейчас распаковывать. Я выудила из шкафа белую блузку и оливкового цвета юбку, которая превосходно на меня села, в выгодном свете подчеркнув мои ноги. Ощущение было странное, словно примеряешь на себя чью-то чужую жизнь. В привычном отражении промелькнула незнакомая мне черточка, но она так быстро исчезла, что я решила ― показалось.

За окном разорвал воздух резкий звук клаксона ― жизнь Лондона кипела и неслась на немыслимой скорости. Перед тем как покинуть комнату, я остановилась, собираясь с мыслями и силами. Снова накатила горячая волна паники, ладони вспотели, от страха пересохло во рту. Я беспомощно оглянулась, но не увидела ничего, что бы поддержало меня. Ничего не оставалось делать, кроме как открыть дверь.

Я быстрым шагом вышла в знакомый мне холл, спустилась по лестнице и направилась в столовую, однако внезапно дорогу мне преградила довольно грузная немолодая женщина. Она появилась передо мной внезапно, выскочила, словно черт из табакерки, и закричала:

– Ах, мисс Александра! Это вы! Наконец-то! Сколько времени вас не было! В городе появлялись, но даже не зашли ко мне поболтать…

Женщина говорила без остановки громким высоким голосом, ее водянисто-голубые глазки бегали, цепко ощупывая меня с головы до ног. Каждый раз, когда она взвизгивала на гласных, дергала головой, отчего тряслась ее дряблая шея, а подбородок качался из стороны в сторону, удивительно напоминая зоб толстого индюка. Редкие, зачесанные назад волосы добавляли еще больше сходства с этой птицей. Я растерялась, поскольку не ожидала подобной встречи так скоро. Нужно было что-то говорить, как-то выкручиваться. Врать мне не хотелось, и актриса была из меня никудышная…

– Доброе утро, миссис… ― Я вопросительно посмотрела на нее. Глаза женщины округлились от удивления и возмущения.

– Что с вами, Александра? Вы не помните, как меня зовут? ― Она уперла руки в бока. ― Какое неуважение! Я вообще-то миссис Лофман, хозяйка пансиона и вдова покойного мистера Лофмана, офицера британской армии. ― Она возмущалась визгливо и шумно, но наконец, в тот момент, когда она на секунду остановилась, чтобы набрать воздуха, я быстро вставила:

– Я прошу прощения, я не помню вашего имени, потому что… случилось несчастье… у меня амнезия…

– Что? ― Глаза миссис Лофман превратились в два блюдца. ― Что с вами случилось, деточка? ― И она, подхватив меня под локоть, увлекла за собой к небольшому диванчику, стоявшему в холле первого этажа.

– Видите ли, я попала в аварию… меня… э-э-э… сбила машина. Основной удар пришелся на голову… итог ― сотрясение и частичная потеря памяти. ― Мне было неприятно говорить неправду, я ерзала под взглядом миссис Лофман, и мне казалось, что она немедленно раскусит меня. Но женщина восторженно смотрела на меня, смотрела так, будто выиграла миллион:

– Как это – частичная потеря памяти? ― полушепотом спросила она у меня.

– Ну… я что-то помню, а что-то не помню. Например, я помню, что живу здесь. А как вас зовут, не помню. ― И я развела руками.

– Это невероятно интересно. Я лично никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Бедняжка, ― сказала миссис Лофман, но в ее взгляде не было и грамма сочувствия.