А потом резко отодвигаю чашку от себя. Я не стану симпатизировать заносчивой, грязноротой Фоули!

Спустя час, когда я уже сижу в своем кабинете перед ноутбуком, дом оживает. Из кухни доносятся приятные ароматы, и желудок урчит от голода. Проснувшись, я не смог заставить себя съесть хоть что-нибудь, а сейчас готов проглотить слона. Это все утренняя тренировка, а белковый коктейль меня практически не насытил. Только почему-то я все равно сбежал из кухни как можно быстрее, так и не позавтракав. Каждый уголок этого помещения теперь будет напоминать мне о том, как я чуть не поцеловал младшую Фоули. Отказываюсь называть ее по имени даже в собственной голове.

Зухра вносит завтрак в мой кабинет.

— Доброе утро, господин. Камаль сказал, что завтракать вы будете на балконе кабинета.

— Да, спасибо, Зухра.

— Вы накормили собак, господин, — констатирует она, проходя мимо.

— Проснулся рано.

— Бессонница? Могу приготовить для вас чудесное средство…

— Я справлюсь, спасибо, — резковато обрываю ее заботу.

Слышу, как она расставляет тарелки на столике. Нужно идти завтракать, потому что уже через час солнце будет нещадно жечь, и спокойно поесть не получится. Выхожу следом за служанкой и присаживаюсь в кресло.

— Девушку покормили? — спрашиваю.

— Снова опрокинула еду. Она же так и умереть может, господин, — сокрушается Зухра, прижимая к себе поднос.

— Не волнуйся, она компенсирует ночью.

— Что это значит?

— То, что тебе не нужно волноваться.

— А… хорошо, господин, — отвечает она и выходит из кабинета, оставляя меня завтракать наедине с пустыней.

В конюшне оживленно. Лошадей чистят, выводят на прогулку, расчесывают. Работники почтенно здороваются со мной и возвращаются к своим обязанностям, пока я уверенным шагом следую к стойлу своих любимчиков.

— Красотка, — улыбаюсь, поглаживая лошадь. Она доверчиво тычется носом мне в руку, а я поднимаю вторую и позволяю ей забрать с моей ладони свежую морковку. — Соскучилась, девочка?

Перехожу к Ворону. Он фыркает и бьет копытом. Мощный черный красавец, от которого веет силой. Его сдерживаемая, контролируемая энергия распространяется на всю конюшню. Даже просто войдя сюда, можно угадать, какой конь здесь главный.

— Ну привет, друг мой. — Ворон терпеливо ждет, пока я поглажу его, спокойно съедает морковку с моей ладони и так же невозмутимо дожидается, пока я накину на него сбрую. — Пойдем покатаемся.

Вывожу коня на улицу, и он бьет копытом, поднимая столп пыли, пока я надеваю гутру и закрепляю ее игалем. Как только голова покрыта, вскакиваю в седло, и мы с Вороном мчимся по пустыне. Он скачет, подгоняемый ветром, а я прижимаюсь к его шее и наслаждаюсь скоростью. Никогда Ворон не следует по проторенным тропам, каждый раз выбирая неизведанные пути и исследуя новые горизонты. В этом мы с ним похожи. Нам обоим не хватает свободы и немного безумия. Мы оба упрятаны в рамки, которые не можем нарушить.

Вдоволь наскакавшись, назад Ворон бежит спокойной рысью, позволяя мне насладиться раскаленным воздухом пустыни. Из-за нещадно палящего солнца линия горизонта преломляется. Где еще, в какой точке мира можно увидеть такое? Я побывал во многих местах нашей планеты, но нигде нет этого очарования. Этого сумасшедшего ощущения, которое дает пустыня.

Домой я возвращаюсь ближе к вечеру, успев вернуть Ворона в стойло и съездить в город, где решил пару вопросов. Принимаю душ, переодеваюсь в спортивные штаны с футболкой и спускаюсь вниз, чтобы поужинать. Но не успеваю дойти до кухни, как со второго этажа слышится крик Зухры:

— Господин! Камаль! Она сейчас упадет! Она же убьется!