Девочка уставилась на эклер с заварным кремом, взяла его из рук Равни и с жадностью впилась в него зубами. Пальцы тонули в нежном тесте, а на губах остался заварной крем. Лави зажмурилась от удовольствия и даже замычала, отчего Лавур скривилась.

− Вкусно? − поинтересовалась Равни.

Лави вытерла рот рукой, облизала кончики пальчиков и кивнула.

− Очень! − отозвалась она. И только сейчас осознала, что это − неспроста. Равни разрешала проносить что-либо из человеческого мира только в редких случаях. С чего это вдруг здесь такая вкуснотища?

− Дело в том, Лави, что… − вкрадчивым голосом начала говорить Равни.

− Хочешь еще? − перебила ее Лавур. − Простите, Ваше сиятельство, но еще не время. Я хочу сама преподнести новость своей внучке.

Равни посмотрела на Лавур испепеляющим взглядом. Она ненавидела, когда кто-либо ей перечил. С виду и Лавур, и Равни казались одного возраста. Но по статусу Равни была выше. Все-таки она − правительница Ангардории!

Лавур протянула внучке кусочек шоколадного тортика с аппетитной вишенкой. Лакомство искушало своим запахом и видом, но внутри девочки нарастала тревога от слов обеих нильфиек − что-то не здесь ладно.

Лави покачала головой и снова сжала кулачки, сопротивляясь желанию накинуться на лакомство.

− Что случилось? − спросила она тоненьким и практически таким же безжизненным голосочком, какой был и у Оливера.

Лавур наклонилась к внучке и погладила ее по голове. Лави удивленно моргнула − обычно бабушка не выказывала нежностей, особенно в присутствии посторонних.

− Это еще не точно, Лави. И мы все еще не теряем надежды. Но тут такое дело… − Лавур вдруг обняла ее за талию и притянула к себе.

− Твоя мать исчезла из Ангардории, − грубо закончила за нее Равни.

Лави опешила и встала как вкопанная. Вся радость от лакомств испарилась без следа.

Она хотела попятиться назад, но осознала, что бабушка держит ее еще крепче.

− Может, она в мире людей? − спросила девочка. Внутри нее все сжалось жгутом.

− Мы не знаем, где она. На границе Ангардории и человеческого мира мы нашли вот это, − Равни разжала кулак и показала круглый медальон с красным огненным сердечком внутри.

Этот медальон наделял нильфийку силой, восполнял энергию, когда та уставала. По нему можно было отследить, где находится его хозяйка. Нильфийка не расставалась со своим медальоном. Если его находили где-то, то это лишь означало, что владелицы медальона нет в живых.

У Зависти это был черный медальон с черной кляксой, у Ревности − болотного цвета с грязными разводами, у Тревоги − серый с тусклыми оранжевыми вкраплениями, у Надежды − голубоватый с белыми разводами, у Веры − пурпурный с жемчужинкой в центре, у Гармонии − с жидким голубым огнем, у Счастья − с зеленым клевером, а у Любви − с красным огненным сердечком. У Равни, несмотря на то, что она была нильфийкой Равновесия, медальона и вовсе не было, вместо этого у нее был посох.

Лави перевела ошарашенный взгляд на медальон, в глазах защипало от слез.

− Это не ее! Мама вернется. Она обязательно вернется! − закричала девочка тоненьким голоском и посмотрела на двух нильфиек исподлобья, в глазах блестели слезы. − Вы плохо искали. Она точно где-то рядом.

Лавур продолжала обнимать девочку, говорила какие-то ласковые слова, гладила по волосам.

− Если в течение недели твоя мама не вернется в Ангардорию, то этот мир для нее будет закрыт. Если она умерла, мы похороним ее по нашим обычаям, а если она сбежала и предала всех нас, то мы ее казним! − спокойным тоном произнесла Равни.

От этих слов девочка вздрогнула, ужас отразился на ее миловидном личике. Маленькое тельце затряслось от безудержных рыданий.