Отпусти.

Ни к чему на цепи

Пёс, глядящий на волю.

Ни к чему держать тех,

Кого манит в высь.

Ни к чему старикам

Изменять угодья.

Если уходят, поплачь…

И простись.

А если забыли…

То ты свободен.

Любовь – это цепи.

Любовь – это клетка.

Любовь – это море от ада до рая.

Но если ты выбираешь метко,

И если тебя выбирают метко,

То эта клетка – навек грудная.

И думается мне с трудом.

И пишется не налегке.

Взрастивший меня отчий дом

Слабо трепещет вдалеке.

Родных дрожащий тёплый свет

Впитать б взволнованною кожей.

А ближе сердца места нет.

Как нет вещей любви дороже.

Вы – мои звёзды в небе синем.

Запах асфальта в жгучий ливень.

Я, уезжая, битым волком выл,

О том, что, милые, сказать забыл.

Как далеко бы ни отчалил

И где бы ни встречал рассвет,

Держитесь дальше от печали,

В жизни конец есть пункт начальный,

И сердца ближе места нет.

Звезды бывают разные:

Прекрасные и несуразные,

Желтые, белые, красные,

Бессовестно разнообразные.

Но видим мы со своей планеты

На ночном столе только крошки света.

Все друг на друга похожие…

И пальцем в небо ночные прохожие

Тычут и шепчут на ухо одно:

«Та или эта звезда? Все равно!»

Когда «подсудимый» так далеко,

Судить до дрожи в коленях легко.

Но молоток с париком оставьте

И на секунду просто представьте:

Где-то в толще вселенских гущ

Сидит на своей звезде Вездесущий

И с особым всезнайским фарсом

Путает Землю с Марсом.

Так услышьте меня сквозь туманы грёз!

То, что мы в тусклой россыпи звёзд

Не видим отличительных знаков,

Ещё не делает их одинаковыми!

Каждую гложут свои огни.

Ты только пристальнее взгляни…

Но небо сегодня в дождливой кофте…

А этот стих не о звёздах вовсе…

Шёл мягкий снег.

И тут же таял,

Коснувшись мокрой мостовой.

Пришла зима. Зима без правил

Пришла за мной.

Сидит и вяжет.

Мирскую пряжу.

Холодный ветер нитью на железных спицах

Веет кругом снежиночные братии,

Что исчезают боле на моих ресницах,

А на чужие оседают кстати.

И ночью небо точечно блестит,

Выстраивая звезды в моё имя.

И, распаляясь, просит пойти с ними

Рассвет, которым горизонт горит.

И весь мир мой.

Но в этот день погожий,

Не помню, вечером иль по утру,

Спросил меня невидимый прохожий,

Не много ли я на себя беру?

В небе тучки грозят растаять.

В студне глаз распалилась заря.

Как же правильно жить?

Не знаю.

Я инструкцию потерял.

Мне больше нечего сказать.

Гремит святая акколада.

В ножнах язык.

И впредь – молчать.

Стать рыцарем немого взгляда.

Быть с болтунами на ножах.

Слова в избытке -

Звон в ушах!

А бессловесье -

Матерь мысли,

Основа смысловой корысти.

Ночь украшает тишина,

Скользящая по бездорожью.

Мудро сапфирная луна

Молчит над голосистой рожью.

Суть тишины крайне легка:

Быть выше,

Но не с высока,

Смотреть на тех,

Кто болтовней весь день

Изводит всех, кого не лень.

Смотреть…

И чествовать немых.

Ведь не порок – молчать губами,

Душой нести для остальных

Мысль, не избитую словами.

Быть в сотне холостых одним,

Впивающимся в сердце.

На рождество быть иноверцем.

Кричать: «Давайте помолчим!»

И помолчать…

И помолчать…

И помолчать.

Сквозь едкий, кислый гомон

Все уповать на будущую рать.

Ведь когда сможем через проседь лет,

Сказать «люблю» прикосновением,

Волшебным станет то мгновение,

Жизнь облачится в праздный свет.

Волна болтовни покоряет ухабы.

Бьется о череп, по мозгу стучит.

Люди земли!

На минутку хотя бы

Давайте же все помолчим!

Снова не то. Снова не та.

И опять чернильная пустота,

Мертвой струей из-под лживо блестящих глаз,

Тщетно пихает стекло за алмаз.

Я гляжу сквозь тебя на сестрицу Луну.

А она все ножом да по самому дну.