– Кстати, с понедельника Алена будет учиться с вами.

– Что?!

Максим аж невольно дернулся.

– А я что, по-твоему, должен был отправить ее в обычную школу? Чтобы все потом говорили, мол, сыновей-то устроил в престижную гимназию, а…

– Да плевать мне! – взвился Максим. – Но в моем классе это чучело учиться не будет.

– Потом об этом поговорим… Посмотрим… – нахмурился отец и вышел из комнаты.

«Поговорим»? «Посмотрим»? Эти словечки рассчитаны на доверчивых идиотов, которыми отец привык считать почти всех вокруг. И Максим бы ему, может, поверил. И стал бы готовить убедительную речь, почему этой замарашке не место в его гимназии. Объяснил бы, какой это будет для него позор, какой удар по репутации. Да и ей самой, если уж на то пошло, несладко там придется. Ею ведь там все брезговать будут. Но Максим знал отца как облупленного и все его маневры уяснил давным-давно.

«Посмотрим» – это всего лишь попытка увернуться от разговора прямо сейчас, потому что на кону стоит завтрашний вечер, а отцу нужно, чтобы все прошло гладко, чтобы Максим не выкинул очередной фортель. Ну а после ужина он заявит что-нибудь в духе: «Кто ты такой, чтобы мне указывать? Как я сказал, так и будет». И плевать он хотел и на Максима, и на эту девку. Лишь бы для массмедиа предстать в нужном свете. Именно так все и будет, тут даже без вариантов, сотни раз повторялось подобное.

С изворотливостью отца, с его шаганием по головам Максим уже почти свыкся, но вот от одной лишь мысли, что эта девка придет в их класс, ему становилось дурно. Мало того что она, растрепав всему свету про себя, и так его опозорила на всю школу – вон как сегодня изгалялся Шило, да и остальные «бэшки», – так теперь она еще и учиться с ним в одном классе вознамерилась. А он ведь на дух ее не переносит. Смотреть в ее сторону без отвращения не может. Даже вон не видя ее, лишь зная, что она где-то рядом, в доме, он чувствует, как внутри все клокочет. Пятнадцать минут за завтраком еле выдерживает. А тут – находиться с ней рядом постоянно? Нет, нет, нет, не бывать этому!

Максима бесило в ней все: как она ходила, точно пришибленная, – скромницу из себя изображала; как хлопала глазами – прямо сама невинность; как улыбалась во весь рот, притворяясь простодушной; и вообще – как выглядела. Особенно как выглядела, хоть отец и провез ее, видать, вчера по салонам, где замухрышку постригли, приодели. А ее отвратная услужливость! Мать с отцом аж поперхнулись, когда эта дура деревенская кинулась помогать Вере убирать со стола посуду после завтрака. А как у Темочки вытянулась физиономия, когда она вызвалась помочь ему с черчением! У того якобы никак не получалось изобразить болт в поперечном сечении. На самом деле болт тут ни при чем, Артем просто пытался привлечь внимание отца, и Максим это явственно видел. Видел, как младший бесится от того, что его ненаглядного папашу приходится теперь делить с девкой. Еще как бесится, хоть и старается сохранить при этом спокойную мину. Малыш ведь привык быть в семье пупом Вселенной. А эта дура ни черта не поняла, но попыталась угодить:

– Давай я тебе помогу? У меня с черчением никаких проблем.

Максим бы ее послал, конечно, но Тема вежливый – выдавил кислую улыбку и пробубнил, что справится сам.

– Хорошо, но, если что, обращайся. Буду рада помочь!

Это да, она уже и не знает, кому еще свою помощь предложить, всем рвется услужить, всем желает понравиться. Аж противно!

Разговор с отцом все-таки выбил у Максима почву из-под ног.

Хотелось срочно, немедленно выговориться. Благо Ренат был в Сети.

Прикинь, отец заявил, что это чучело деревенское с понедельника будет учиться с нами!