Глебыч. Ответил. Глебушек. Ты всегда был самым адекватным. Надеюсь, ты со своим православием не двинулся совсем кукухой. И. Барабанная др-р-р-рооо.

Так. Макс не разрешил.

Вот сука, Макс. Ну, подожди.

Как бы тебе получше написать. Давай не в окне, Алина, а то видит, как набираешь-стираешь. Открой вот заметочку. Милый Глеб, не соизволите ли вы дать нам админку, забив на предписания вашего великого и ужасного соло-гитариста Макса, который всё равно вам ничего не сделает. Глебыч, конечно, милый и добрый, но не такой порядочный как Лёня. Рука на бедро за кулисами в «Еноте», хотя уже был женатый. Не помнит, наверное, но есть же такой абстрактный мужской страх. Вот у Саши этого страха полно. Потому с ним ничего никогда, даже руки…

Глеб. Я знаю про конфликт Саши и Макса. Но это их дела. Я тебя прошу. Мы же всегда были хорошими друзьями. Если помнишь;)

Как это по-блядски. Копировать, и команд-в. Энтер. Ждём.

Смайлик.

Алина, Максим будет против, бла-бла-бла. Сука. Глеб. Мог же помочь. Не понимаю вас. Что вы перед Максом все стелетесь.

Ладно, я всё понимаю, спасибо, очень признательна, что откликнулся, Глеб. И смайлик давай.

Я ведь подумала, он хочет вернуться к жене, я видела его пост в этом челлендже про прошлое – он запостил «их» песню. «Последнюю». Блюзовую, разбитную, где он жил у океана, ловил акул, а потом пришла она, и всё в его мире перевернула, а акулы приплыли мстить, и пришлось расстаться с ней, чтобы спасти её от разъярённых стай. Песня совершенно невозможная, дикая, такую играют на концертах за три до финала, подбрасывают в самое пекло – разорвать толпу на куски. А в ответ был пост от Ксю – его же тоскливую «Не успел». Якобы для всех, но на самом деле – ему. И эта подпись, хлёсткая, но такая подростковая: «пусть прошлое останется в прошлом;)» Вот тебе и челлендж.

И тогда он выложил этот пост с «Пройти». Это был такой неловкий пост – надо вернуться, чтобы обрести себя, и прочая полуэзотерическая чушь, но это было так искренне, и многие лайкнули, и я лайкнула, и все лайкнули, даже Макс. Все, кроме неё.

…он тогда полгода назад позвонил мне, уже перед самолётом в Индию. Просил прощение за запоротый тур, за мою работу впустую, говорил про развод, что просто не может оставаться в Москве. Почти плакал. От моих неискренних – да-да, Алина, неискренних – призывов помириться с женой – отмахивался. Он даже предлагал какие-то деньги за потраченное время. Естественно, отказалась. Я сказала, жалко, что так получается. Я не держала зла на него. Так я сказала. Хотя я была очень зла, очень зла на него, конечно, не за запоротый тур, который мы с таким трудом строили, хотя и на это тоже. И не на то, что он исчез на несколько дней, как малолетний придурок. Я была зла, что он выбрал её, Риту, Малую, с грязными дредами на прокуренной башке. Я понимаю – Ксю. Но это? Вот, что было обидно.

А теперь написал, что хотел бы сделать тур снова, и был бы счастлив, если я соглашусь, а если не соглашусь, он всё поймёт, и конечно же, я, дура, согласилась. Он признался, что написал только мне, даже родителям не писал. Останавливался на две ночи, спал на полу, искал новую съёмную квартиру, просил прощения.

Сказал, что будут новые, совершенно другие. Одну даже показал. Включил видео, ушёл на кухню. Она была неплохая. Она не была похожа ни на одну другую. Так и называлась – «Она». Про то, что любовь во всём. В ней было много повторений, она была как мантра. Да, он сильно ударился в эту свою эзотерику, там, в Азии. В йогу, Випассану, что там ещё. Я даже испугалась, что он сошёл с ума.

Я просила выложить это видео, но он сказал, что оставит до релиза мини-альбома. Записал – в долг у Сержа на домашней студии, за одну сессию. Но не дал послушать даже демо.