– Э-э… это сокращение от Службы по вопросам детей и семьи.

Во рту пересохло, и я отступила назад, стараясь сдержать миллион вопросов, роящихся у меня в голове и не находящих места.

– Я знаю, что у них назревала реорганизация после смены мэра города, – добавила мисс Кларк.

– А социальная работница? – взволнованно спросила мисс Валенте.

– Она взяла срочный отпуск по семейным делам, но на следующей неделе вернется на работу.

– Кто-нибудь замещает ее на это время?

– В данный момент – нет, – мисс Кларк вздохнула. – Но вы знаете, что она этим занимается.

– Спасибо. Я напишу ей, чтобы напомнить об этом деле, – произнесла мисс Валенте, потирая висок. Потом неловко улыбнулась мне и вывела меня в коридор. – Пойдем, доедим наш обед.

– Зачем Мандей социальная служба? – спросила я спустя несколько шагов.

– Некоторым семьям… просто требуется помощь. – Мисс Валенте выдавила еще одну улыбку. – Я уверена, что все в порядке. Иногда все сводится к обычному недоразумению: неправильно понятые слова, пропавшие письма и тому подобное… Взрослые не всегда умеют ладить друг с другом. Когда на следующей неделе социальная работница вернется, она зайдет к миссис Чарльз и поговорит с ней. Они все выяснят. Я знаю, что ты беспокоишься за подругу, но пока что не надо сходить с ума. Договорились?

Я старалась обуздать свое воображение, однако в голове у меня уже начала вырисовываться картинка. Нужно было лишь добавить немного цвета, чтобы прояснить ее. Мысль о социальных службах наводила меня на жестокое обращение с детьми. Но с Мандей никто не обращался жестоко, иначе она призналась бы мне в этом.

Правда?

Когда вы думаете о танцах, то наверняка представляете себе розовый цвет сахарной ваты и белоснежно-блестящий. Но я – нет. Я представляю себе серый, серебристый, дымчато-угольный – оттенки карандаша номер два. Простота может быть невероятно прекрасной.

Когда я танцую, то пытаюсь подражать тени на странице. Представляю себя в цветах камней, лежащих на дне реки, и от каждого моего движения разбегается рябь. За несколько секунд до того, как оттолкнуться от пола и откинуть голову назад, я становлюсь тучей, готовой брызнуть летним дождем.

– Прекрасные мягкие руки, Клодия, – сказала из угла мисс Мэнис. Студия казалась огромной, когда мы оставались тут только вдвоем. Так много места, чтобы кружиться и взлетать, не боясь врезаться в кого-нибудь из других девочек… Я могла закрыть глаза и просто быть здесь и сейчас.

– Подойди, поболтаем немного, – предложила мисс Мэнис, стоя возле музыкальной системы, и я скользнула по гладкому полу к ней. – Настало время, дорогая моя, поговорить о музыке для твоего сольного выступления. Не знаю, что наговорили тебе другие девочки, но я лично выбираю музыку для каждой из вас, а не предоставляю решать вам самим, поскольку считаю: ученицам нужно давать трудные задачи, извлекая их из скорлупы, в которой они предпочли бы прятаться. Сейчас все выбирают те песни, которые снова и снова слышат из каждого утюга и знают «от и до». Но музыка, которую выбираю для вас я, несет в себе именно то, что способны станцевать только вы. Теперь закрой глаза и слушай аккорды, слова, мелодию.

Зазвучало пианино – сильные, ровные, прекрасные нажатия клавиш. Узнаваемый голос Адель запел из динамиков «All I Ask».

– Но это медленная песня, – заметила я. Глаза сами собой распахнулись на втором куплете. Большинство джазовых сольных выступлений в прошлом году шли под быструю музыку; только балетные танцовщицы выбирали медленные мелодии.

– Да. Для твоего первого соло я выбрала смесь огня и изящества. Поверь, песня тебе идеально подходит. Самое то для исцеления. Прослушай ее несколько раз, вникни в нее. И вскоре ты увидишь себя в этой песне.