— Поехали. — гаркнул Иван Сергеевич, поправив камуфляжную форму. — речь не о рядовой заложнице, Тёма, о моей дочери! Пусть с меня хоть погоны снимут за самоуправство, а шпану эту я самолично…

И он яростно изобразил в воздухе, как скручивает руками жгут. Тут-то и вспомнил о странном пропущенном звонке, выудил из кармана мобильный, и сунул в руки Артёму, попросив пробить, с чьего номера звонили. 

***

Несмотря на вчерашнюю попойку, Данилыч проснулся ни свет, ни заря. Спал он всегда чутко, похмельем не мучился, оно и понятно, самогон свой продукт, чистый, не ровня магазинному суррогату. Наутро и голова ясная, и кишки не выворачивает, красота. Удивился лишь, что умудрился напиться, а всё потому, что Лёха, паршивец, за разговорами отвлекал, и Илья толком не закусывал, спорил с мальчишкой — провокатором по поводу армейского быта. Откуда этому мальцу знать, что такое настоящая война, когда оказываешься, словно в адской мясорубке!

— Ишь ты… Учить он меня вздумал, кто прав был, а кто нет. — бурча под нос, старик умылся во дворе студенистой водой из колодца, растерся жестким полотенцем, как привык с молодости в солдатских буднях, и бросил взгляд на окна усадьбы.

Тут-то и вспомнил, что девчонка в доме, а он, старый хрыч, обещал отвезти её в город. Ударив себя по лбу, Данилыч засеменил к крыльцу, прошелся по комнатам, но в одной застал только спящего Ромку. Растормошил, настойчиво начал выспрашивать, где Лёшка, а тот плечами пожимал, мол, ничего не знаю, моя хата с краю.

Обуяло беспокойство. Доктор метнулся к подполу, поднял массивную крышку, и спустился в сырой сумрак. За банками с соленьями и вареньем отыскал заботливо завернутый в тряпку короткоствольный автомат, трофей этот достался ему еще в первую чеченскую войну, у моджахедов отобрали, да тайком вывезли на родину.

Сердце подсказывало, что горячиться не стоит, не мог Лёха девочку обидеть, но подстраховка не помешает. Только двинулся к Дусиной спальне, как во дворе Дозор лаем захлебываться попер, и послышался пронзительный свист. Данилыч в кухню к окну подбежал, толкнул раму, и вытянул шею, пытаясь рассмотреть гостя. Строго окликнул пса, который, впрочем, уже прыгал вокруг пришедшего, и старик узнал местного участкового, Сашку Воронова.

Оружие быстро завернул в тряпье, и сунул за холодильник.

— Чего с утра пораньше народ баламутишь, парень? — насупился дед, выйдя на крыльцо, и огляделся.

Из леса веяло прохладцей, в воздухе роились тучи насекомых. Александр, поправив фуражку, облокотился на забор, и подозвал хозяина дома. Данилыч нехотя спустился.

— Ну?

Не укрылось от служителя закона, что возле ворот черный внедорожник стоит, мазнул по машине взглядом. Отношения между доктором — отшельником, и местными властями правопорядка были добрыми. Не раз Илья выручал Сашку. У жены роды принимал, сам кесарево делал, хотя врачи прогнозы ставили, мол, не выживет роженица, плод неправильно лежал. Бабку в прошлом году от ампутации ноги спас, да и самого Сашу сколько раз лечил, пули бандитские выковыривал. До города, где приличные больницы, отсюда далековато, аж шесть часов почти пилить, а когда кровью истекаешь, счет на минуты идет, вот и обращались за помощью к Данилычу.

— Гости у тебя, смотрю… Не из наших. — как бы, между прочим, сказал Сашка, почесав переносицу. — проблемы какие, дядь Илья?

— Никаких. — отрезал сурово старик. — так чего приехал-то? Подлатать, что ль, кого опять надо? Или у Степановны старые болячки шалят?

— Да не, с бабушкой нормально. Привет тебе от неё. — улыбнулся Саша, и понизил голос. — в общем, дело такое… Предупредить я тебя решил. Как никак, а в долгу я перед тобой, сам знаешь. Ты мою Ольгу и дочку спас, а это неоплатный долг, дядя Илья.