Возможно, что-то в этом перечне упущено, а что-то из списка возникло значительно позднее. Но суть не в этом. А в том, что практически весь объем работы, выполняемой рабочим, трудоустроенным в Киеве или другом крупном центре, никоим образом не был связан с Богами и воздаяниями им славы или требы.

Например, девушка, работающая ключницей, не могла приносить Богу Ключей требу ключами – ведь такого-то и Бога нет, потому что нет соответствующего явления природы! Тогда кого ей было славить, да и какими плодами своего труда? Продукты у нее в кладовой – и те с рынка. А что делать привратнику, открывающему тяжелые дубовые двери в княжеские покои? Восхвалять Чура? Слишком уж натянуто. Вычурно – простите за каламбур…

И так было со всей столичной молодежью. Ну разве что военные княжеские люди могли еще поклоняться Перуну да славить его, как своего покровителя – но, в основном, это возникло уже после реформы князя Владимира. Новый культ Перуна прежде всего был связан с тем, что воинство нуждалось в наставлении и благословении от кого-то свыше, в поддержке, в единой морали и всеобъемлющей сверхидее. В противном случае военный дозор опустился бы до разбойной вылазки с грабежами и мародерством да перестал бы отличать священное праведное покарание зачинщиков стычки от откровенного нападения первым.

До реформы Владимира Перуна называли чаще Богом грома и грозы. Кстати, в древней Индии – как описывается в «Махабхарате» – перуном называлось оружие, представляющее собой метательное копье в виде молнии или буквы Z с острым наконечником и оперением, принадлежащее богу Индре. Когда гремел гром и сверкала молния, индусы говорили, что сталкиваются в бою небесные воинства, а «Индра пускает в них разящий перун». Русские же говорили по такому случаю: «Бог Перун пускает молнию».

К концу девятого века лишь служение Перуну оставалась в Киеве искренним и настоящим, в то время как почитания других Богов становились все более формальными и фальшивыми.

Иными словами, русские Боги утрачивали свою значимость в городе. Происходило это оттого, что священнодейства переставали быть связаны с работой на земле, с охотой в лесу, и превращались в фарс, традицию, но не более того. Например, чтобы принести требу Мокоши, ключница покупала молоко и зерно у деревенских жителей – у нее ведь нет ни своей коровы, ни поля, засеянного злаковыми. Или, скажем, привратник приносил с рынка орехи да внутренности животного, дабы усладить Велеса, которому он служил прежде с отцом-охотником. Как итог всему происходящему, приходило всеобщее ощущение духовной незаполненности.

И случилось вполне закономерное явление: перестав зависеть от сил природы, человек начал зависеть от другого человека. Отдельные индивидуумы это сразу поняли и, весьма преуспев в лести и интригах, достигли почетных высот и чинов. Другие же не смогли перестроить сознание и остались гордыми, но бедными русичами. Третьи выбрали золотую середину – сменили гордыню и гнев на почтение к старшему по званию, однако постарались служить без тени лизоблюдства и подхалимства. Они оказались самыми мудрыми и в будущем прославили род свой.

Люди правят людьми, люди служат людям, люди зависят от людей. Следовательно, для управления толпой нужен новый Бог – но это уже должен быть не гордый и дерзкий витязь, повелитель лесов и рек, а невинный душою, кроткий и равный со всеми в общении Бог-Человек – столь необходимый образец для подражания челяди, дабы указать последней ее место – и одновременно объект культового служения! Иначе духовная пустота засосет толпу и поглотит Киев, как некогда поглотила Рим и Византию. А там не за горами пьянство бражное, грехопадение и чума!