– В общем, Этьен, моя сказка сбылась, – подытожила я куда менее радостным тоном. – Когда твоя мать, Шаровая Молния, высоко в небе услышала знакомую музыкальную Тему, то она немедленно откликнулась на мой призыв и выпустила в мачту весь свой заряд! В результате между всеми этими проводами, в поле-ловушке возник ты. А может, это простое совпадение, и она тут и вовсе ни при чем…

– Но как?.. – снова повторил Этьен тихо, вяло и безжизненно. И, оборвав себя на слове, нервно вздохнул.

– Что как? – не поняла я.

– Как ты могла?! – разочарованно и с непонятной мне болью в глазах в третий раз повторил он. – Как ты посмела!

– Что?! – только и смогла выдохнуть я.

И это называется «спасибо»? За то, что я терпеливо и молча сносила все его душещипательные бредни о мифической Глории?! Или за то, что я отважилась рискнуть и приблизить его мечту на шаг к реальности?! И даже более чем…

Может, Этьен все еще не осознал, что у него теперь в запасе достаточно времени на поиски своей возлюбленной? Ведь я толком не объяснила…

Я стояла, тяжело дыша, чувствуя гнев, злость, обиду, растерянность, вину. В глазах Этьена не промелькнуло ни малейшей искорки благодарности мне или хотя бы сочувствия. Он застыл, точно зомби, с мрачным и неподвижным лицом, продолжая повторять полушепотом одну единственную фразу: «Как ты могла…», и глядеть при этом куда-то в сторону, точно меня и не существовало вовсе. И сколько я не теребила его за рукав, в эту минуту мне не удалось от Этьена ничего добиться.

Дождь перестал идти, небо резко начало светлеть, расчищаться, и гитарист сперва перевел взгляд кверху, на чистый голубой лоскут, затем глянул на меня с каким-то неприязненным скептицизмом, а после – опустил глаза на четырехлучевую звезду пряжки на поясе. Руки его напряглись, и, еще раз стрельнув в меня глазами, он решительно принялся разъединять клеммы – отключаться от питания.

«Все, – подумала я, – надоело! Наша дружба окончена».

Только я не буду отворачиваться! Принципиально. Каким бы мучительным твое развоплощение не было.

И вдруг солнечный луч упал на пряжку, заставив ее сиять и отбрасывать множество зайчиков на наши лица. Этьен замер и медленно поднял голову. Лицо его внезапно просветлело: огромная золотая сфера торжествовала над нашими головами, напоминая о себе всякому мрачному гордецу и заставляя даже самых замкнутых людей на свете щуриться и улыбаться, глядя в стороны или вниз – на бесчисленные сверкающие пряжки, заклепки, витрины, зеркала, алмазы и мириады капель на траве или асфальте.

– Что ж, придется тебе еще соорудить для меня и солнечную батарею, – несколько натянуто улыбнулся Этьен, однако его взгляд стал куда более дружелюбным.

– А тебе придется иногда защищать глаза тонированными стеклами, – в знак примирения предложила я, сообразив, что Этьен уже несколько минут непрерывно взирает вверх, на солнце, не отрывая глаз, – этот свет слишком ярок. К тому же, ты наверняка видишь его впервые.

Тот отрицательно махнул головой, продолжая смотреть, не мигая.

– Сетчатку сожжешь, Этьен! Очнись, – снова повеселев, повторила я, – у меня прекрасные, солнцезащитные очки, марки Polaroid. А еще есть рейнбановские, летно-лыжные – так что выбирай любые.

– Благодарствую.

Сие означает «отвянь».

– Этьен, это Солнце – оно что, напоминает тебе твою маму? – вдруг сообразила я.

– Когда в космосе, – вместо ответа проговорил Принц Грозы, устремив взгляд на горизонт, – две Галактики повздорят между собой, то они, разбежавшись в разные стороны, мчат навстречу друг другу с огромной скоростью, стараясь при сближении вытеснить свою противоположность с очерченной дуэльными правилами территории. Они сталкиваются с такой силой, что возникает взрыв и появляются на свет очередные светила. Это очень похоже на процесс любовного соития, при котором в атмосфере Земли вспыхивают электрические разряды и формируются существа, подобные мне. По сути дела то же самое. В космосе полным-полно подобных Шаровых Молний, чей свет по яркости в сотни раз превосходит сияние Солнца…