И запах духов. В небольшом, на трёх сотрудниц, кабинете запах начинался от двери и усиливался с приближением к её столу. Посетителя буквально обволакивало густое облако из приторно сладких ароматов. Очень стойких, как будто не только женщина (или девушка? – Бог знает сколько ей лет), но и стул с мягкой обивкой, и ручка кружки с наполовину допитым чаем, и сам чай, и волосы, и калькулятор, и ластик на столе – всё пропиталось этим запахом.

– Привет, молодой-красивый! Так ты сосед мой, что ли? – пышнотелая девица встала в узком коридоре восьмого этажа, уперев руки в противоположные стены и перегородив Павлу путь.

– Вот не знала! А то давно бы на новоселье напросилась! Я на пятом этаже живу, а тут к подруге забегаю. На чашку коньяку! – рассмеялась девушка.

Петров оторопело смотрел на Ирину Николаевну и не узнавал в ней сотрудницу отдела снабжения. Тонкие ноги, обтянутые жёлтыми леопардовыми лосинами, она скрестила, и, стоя на высоких каблуках синих туфель, покачивала бёдрами, ожидая ответного приветствия. Белая футболка из-за поднятых вверх рук натянулась на груди, и под ней колыхалась, в такт с бёдрами, её зрелая женская сущность. От движения груди исходили волны всё тех же духов, к которым он привык. И они ему уже даже нравились…

Ирина была в разводе с мужем-пьяницей, жила с дочкой Олей в двухкомнатной «малосемейке». В общежитии, строившемся по типовому проекту, предусматривались бытовые комнаты для общего пользования. Но самые ушлые жильцы умудрялись присоединить их к своей жилплощади путём дополнительного дверного проёма между соседними комнатами. И вот уже полноценная квартира, но без кухни. Зато с ванной комнатой.

Не далее, как полгода назад Ирина купила новую мебель – диван, стулья и трёхстворчатый шкаф. Заполнив его бельём и одеждой, хозяйка оставила одну из ниш незанятой. Для вещей потенциального мужа. Ира прочитала об этом в одной умной, как ей казалось, книжке под названием «Если я такая замечательная, то почему я до сих пор одна?». В этой синтаксической конструкции её волновали только слова после запятой. А в своей неотразимости сомнений не было. Никаких. По рекомендации авторов книги она и оставила одну полку пустой. Готовой к приёму вещей нового жильца.

Разница в возрасте с Павлом в шесть лет не в её пользу Ирину не смущала, напротив, она гордилась этим. И оберегала молодого избранника от местных алкашей, стучавших в двери по-соседски, по многолетней привычке, чтобы предложить выпить её новому мужику.

– А ну-ка быстро все свалили отсюда! – Ира настежь открывала дверь своего, теперь общего для них с Павлом жилища. – Пашка не Сашка! Он художник, не чета вам, алконавтам. И чтоб я вас здесь больше не видела! Как двину сейчас по физиономии твоей синей!

Забулдыги тихо уползали в свои норы, а Ира гордилась своим счастьем, главным условием которого она считала сытый желудок мужчины. И блины на её маленькой кухоньке в простенке между двумя комнатами – их с Пашкой и дочки – всё не кончались. Привыкший к домашнему уюту, тёплым отношениям матери с отчимом, петров думал, что во всех семьях так, и у него – тоже так. Сам вырос без отца, для него чужой ребёнок – не помеха счастью взрослых.

Сразу после окончания школы девочку переселили в его комнату на восьмом этаже. Общежитие вдруг стало обычным жилым домом, с ордерами на комнаты. И, как сказала Ира, чтобы не потерять право на квадратные метры, Ольгу нужно там прописать как ответственную квартиросъёмщицу. А Павла – в их «двухкомнатную». Сама и занялась этим вопросом. А про дочку сказала, как отрезала: