Обиженные офицеры, кто по глупости, кто от лукавого, стали писать письма в Министерство обороны. В письмах они «беспощадно» вскрывали все нарушения и недостатки в своих частях. Попадание начальника политотдела в медвытрезвитель явилось спусковым крючком и для вала писем от офицеров воинской части Сергея. Начальник службы вооружения, которому начпо препятствовал в выезде за границы, так и писал Министру обороны: «Начальники политотдела алкоголик, военторг на территории части продаёт товары «своим да нашим», кадровая политика нарушается, создана система пожирания принципиальных офицеров», и как вывод: «Полк, в последние два года не заслужил ни одной из полученных оценок». С последним пунктом он, конечно, перебрал. Полк был просто героический и гвардейский. Сначала авиационный, в котором начинали летать два будущих космонавта, одним из которых был человек с большим чувством юмора и громадным творческим потенциалом, Алексей Леонов. А затем зенитно-ракетный, но и в этом качестве, быстро прославившийся тем, что сбил разведывательный аппарат противника пересёкшего границу СССР на воздушном шаре попаданием ракетой в трос. Полку доверяли очень сложные задачи и на него приходилось самое большое в стране количество дивизионов. Но «бедного» майора достали. Он тоже был из «блатных». Карьеру начал женившись на дочери генерала, но потом «развод» и как все. А как все он уже не мог.

Тем не менее большинство офицеров были на его стороне. Все пламенные речи командования полка о придании его анафеме не действовали. Наоборот, этого майора, никогда особенным уважением не пользовавшегося стали уважать. Тогда командование под предлогом последнего пункта его письма: «полк не заслужил ни одной из полученных оценок», решило снять с офицеров очередную «шкуру», чтобы отвести их взгляд от всех остальных пунктов.

– Иезуиты, ё-моё, – думал Сергей.

Но было уже поздно. В полк приехала комиссия по проверке фактов, изложенных в письме.

Вела себя комиссия необычно. Водку, как обычно, не жрала, девок не требовала. Эту необычность поведения приписывали не горбачёвской перестройке, а откуда ни возьмись появившемуся правдорубу Ельцину Б.Н. Он уже успел, обругать и обвинить всех и во всех грехах, и потому был снят с должности, но оставлен в рядах политбюро ЦК КПСС.

Для тыла наступили райские дни. Обычная практика обирания полка вышестоящими чинами на время замерла. Всех офицеров собирали в клубе, где члены комиссии выпускали из них пар, клеймя позором допущенные со стороны командования просчёты.

Сидеть на этих многочасовых посиделках для Сергея было невыносимо. Он вновь начал писать стишки:

Ничего нового на этих разоблачительных конференциях офицеры не узнавали. Но было интересно услышать из уст больших начальников упрёки в адрес начальника политотдела, начальника режима, который за некоторые услуги, лично для себя, пропускал на территорию части гражданских лиц в «наш милый сердцу магазин». Оказалось, что майор написал помаленьку обо всех. Досталось и тылу. Но кого ругать в тылу, начальство так и не смогло понять. О том, что начпрод не ворует и не потому, что не хочет, а потому что у него что-то не в порядке с головой, знали все. О том, что зампотыл не ворует, потому что он кореец по национальности, а у них там какая-то странная вера, тоже все знали. Можно было обрушить гнев на прапорщиков. Но собрания были офицерскими.