На Западе вышло несколько публикаций по истории науки, анализирующих предполагаемые открытия Лысенко. При этом почти ничего не публиковалось ни о научных достижениях Вавилова, ни о его исследованиях мирового ботанического разнообразия, ни о мечте покончить с голодом на планете, ни о личной, в конечном счете трагической истории семьи Вавиловых после революции. Известно достаточно большое количество историй узников ГУЛАГа, но среди доступных на сегодня документов той эпохи наиболее полными остаются архивные материалы об аресте и допросах Вавилова.
Сыну Вавилова Юрию Николаевичу сегодня восемьдесят лет, он физик, живет в Москве[6]. Он опубликовал на русском языке часть материалов следственного дела Вавилова с грифом «Секретно», которые смог получить в архиве как родственник реабилитированной жертвы сталинского террора. Юрий Николаевич хранит и семейный архив: коробки научных работ, письма и фотографии, которые чудом пережили арест его отца.
Родственники, друзья и коллеги Вавилова (те, кто бесстрашно прятал его бумаги от чекистов) поделились своими бесценными воспоминаниями о Николае Ивановиче и его жизни, не только научной, но и личной. Оригиналы его записок и отчетов о научных экспедициях были уничтожены сталинскими агентами, но сохранилась большая часть рукописи, над которой он работал до ареста. Этот манускрипт превратился в книгу под названием «Пять континентов», повествующую об экспедициях охотника за растениями. Примечательно, что восемь томов официальной переписки Николая Ивановича непостижимым образом пережили 900 дней немецкой блокады Ленинграда и были обнаружены в подвале Института растениеводства после войны. Объемный архив переписки воспроизводит поразительную жизнь ученого, оборванную так рано.
Юрий Вавилов переносит убийство своего отца со стоицизмом, подобным тому, который проявил Николай Вавилов в своем противостоянии Сталину. Во время наших встреч в Москве и Санкт-Петербурге сын знакомил меня с наследием отца, документ за документом, включая даже любовные письма Николая к Елене Барулиной, матери Юрия. Мы заново проживали жизнь Николая Ивановича – но не смогли посетить место его захоронения. Тело Вавилова было брошено в безымянную общую могилу вместе с телами других заключенных.
Спустя десять лет после первого разговора об улице имени Вавилова я сел в Москве в электричку, идущую на родину предков Вавилова, в село Ивашково, примерно в ста километрах к западу от Москвы по Рижскому направлению, старинному торговому пути к Балтийскому морю. Сегодня это типичная северорусская деревня с холмистыми полями и березовыми рощами: деревянные домики с затейливыми резными ставнями, магазин, школа, типовой памятник погибшим в Великой Отечественной войне. Над селом возвышается белоснежный православный храм с золочеными куполами, пережившими непогоду, войны и все семьдесят лет строительства коммунизма.
Посреди лета, когда Ивашково утопает в листве и сельские тропинки зарастают разнотравьем, оно выглядит мирным, даже очаровательным уголком. Но, как это часто бывает в российской деревне, пасторальная красота прячет мрачную и жестокую историю. Выжили только самые суровые и решительные семьи, научившиеся переносить невообразимые тяготы жизни.
В XVI веке здешняя земля и крепостные принадлежали ненасытным боярам. В XVII веке деревню разоряли поляки. Кратковременное облегчение крестьянской жизни наступило в 1861 году после отмены крепостного права, но в 1891 году пришел голод, унесший тысячи жизней. Спустя несколько недолгих лет относительного процветания грянула революция 1917 года.