– Здрасьте, – выдохнул Коля, не столько понимая, сколько чувствуя, что нужно что-то сказать или как-то проявить себя.

– Чего? – услышал в ответ Коля.

Голос тополя оказался ещё более скрипучим, каким-то глухим и безжизненным.

– Здравствуйте, говрю, – поправил себя Коля.

– Это ты мне велишь здравствовать? – хмыкнул тополь и закрыл глаза.

Коля невольно прижался ладонями к дереву.

– Нет, пожалуйста, не исчезайте. Мне очень нужна ваша помощь! Мне в детдом нужно. К сестре, понимаете?

Руки Коли будто провалились в дерево и оказались под застарелой корой.

– Чего ж не понять. Понимаю, – глухо ответило дерево.

Коле казалось, что в середине его ладоней  что-то горячо запульсировало и будто потекло.  Но страха не было. Была настойчивая мысль в голове: «Катя, Катя».

– Не убивайте меня, пожалуйста. Отпустите меня к сестре. У неё, кроме меня, больше никого нет. Отпустите меня. Пожалуйста, – искренне просил Коля.

– Не могу, – вздохнуло дерево. – Ты теперь мой.

 Коля ощутил, как его тело всасывается в ствол дерева, будто в тугую желейную массу. Шершавая кора скользнула по лицу. Коля закрыл глаза, а когда открыл, ощутил себя будто в прозрачной чистой воде. Совершенно голым. Он боялся вдохнуть и захлебнуться, но вдруг понял, что у него нет необходимости дышать. Пришлось признать, что этот мир не такой, как тот, к которому он привык. И наготы своей стесняться не перед кем.

Некоторое время Коля привыкал к этому странному новому состоянию, а потом понял, что он не просто в воде, а в двухстороннем потоке. Через него одновременно шло два потока: сверху вниз и снизу вверх. С каждой минутой Коля всё лучше их ощущал, а потом понял, что может быть частью этого потока. Позволил ему унести себя вниз и тут же размножился на десятки меньших протоков, а в итоге упёрся в слишком тонкие и будто повреждённые окончания. Что вокруг, Коля ни ощутить, ни рассмотреть не мог. Но мог позволить потоку поднять себя вверх.

Он снова из размноженного состояния ощутил себя целым и вдруг понял, что он может опускаться в корни и подниматься в ветви, оставаясь в сердцевине. Ему казалось, что он сам и есть это дерево. Он ощутил такое бесконечное множество собственных состояний, которое не мог поместить в себе, и от этого будто лопнул.

На коре ствола появилась узенькая щель, из которой выделилась смола. Коля ощутил эту щель одновременно и раной, и дверью. Он всем своим существом помчался к этим каплям смолы, вжался в неё и оказался снаружи.

Он снова стоял у тополя, одетый как прежде, прижав ладони к стволу, только теперь под его правой рукой ощущалась липкая смола.

Коля отдёрнул руки. «Неужели мне всё только показалось?» – пронеслось в голове парня.

С ветки на Колю смотрели внимательные беличьи глаза, а в голове прозвучал тихий  и мягкий голос:

– Поторопился ты, Осокорь. Парень ещё слишком мал. Отпусти его.

Коля не сомневался, что голос принадлежал белке.

– Где я? И что это за место? – спросил Коля, глядя в два внимательных беличьих глаза.

– Спрашивай у Осокоря, – прозвучал в голове Коли всё тот же мягкий и тихий голос.

– У кого? – начинал сердиться Коля. – Здесь нет никого!

В ответ на его слова тополь снова открыл глаза и посмотрел на мальчика уставшим взглядом.

– Я знаю, что ты мне не помощник, – заскрипел тополь, – но и я не обязан тебе помогать. Нечего было в колодец нырять.

– Это не я, – машинально ответил Коля. – Меня толкнули.

– Тебя собственное любопытство толкнуло и больше никто, – настаивал тополь. – Тебя сюда не звали. Веточка твоя хоть и зеленеет, а силы не даёт. Уходи. Не буду я тебе помогать.

Сказав это, тополь закрыл веки и замолчал.