Яков Брянский был «сильный драматический и трагический артист, с талантом, можно сказать, первоклассного пошиба. Его игра была умна, строго размерена и строго рассчитана. Огненной игры у него не было, он принадлежал к классической школе, совершенно подобной школе парижского «Theatre Francais». Лучшей характеристики игры Брянского я не могу сделать, как назвать его родным братом итальянского актера Росси. которого еще недавно видели у нас в России: отчетливая, превосходная декламация с оттенком певучести и с размеренно повторяющимися повышениями и понижениями тонов голоса. Но это не доходило у него до надоедливости, как у Росси. В памяти моей остались сильные впечатления от игры Брянского в «Отелло» – Яго, в «Эсмеральде» – Квазимодо, в «Разбойниках» – Франца, в «Жизни игрока» – Вагнера и др.», – писал впоследствии в своих воспоминаниях Д.В. Григорович.

Высшая знать обычно не посещала русских драматических спектаклей, предпочитая балет, оперу, французскую труппу. Основную массу зрителей Александринского театра составляли представители средних слоев общества. Официальная театральная политика была направлена на утверждение в репертуаре легковесного водевиля, мелодрамы, псевдонародной драматургии. Однако уже в 30-е годы развернулась острая борьба за прогрессивные пути развития театра, возглавлявшаяся передовой демократической интеллигенцией. Мощный толчок к этому дали первые постановки пьес «Горе от ума» (1831) и «Ревизор» (1836).

Сестры Брянские не готовились к драматическому амплуа, их ждали балетная карьера или замужество. Девушки были не только красивы, но и не бедны. Но их принадлежность к театральной среде и молва об актерской распущенности весьма затрудняли возможность сделать хорошую партию. Если не брать в расчет представителей театральной братии, девушки могли претендовать только на брак с какими-нибудь чиновниками средней руки, незаконными отпрысками известных дворянских фамилий, небогатыми купцами или – на худой конец – с обеспеченными весьма пожилыми вельможами, которые желали дожить свой век с нежной и гибкой молодой красавицей, а до общественного мнения им было дела мало.

Старшая сестра Анна (1817–1842), в отличие от Авдотьи проявлявшая старательность в занятиях танцами, удачно дебютировала в балете, пробовала силы в драме, однако сценическую карьеру сделать не успела. Зато она заинтересовала одного начинающего издателя, А.А. Краевского (1810–1889). В это же время с Краевским, начавшим уже свое издательское и редакторское поприще «Литературными прибавлениями к «Русскому инвалиду», познакомился Иван Иванович Панаев, молодой блестящий журналист.

Как-то раз по совету Краевского он принес Якову Григорьевичу свой перевод «Отелло». Тот как раз искал пьесу для бенефиса, и перевод Панаева ему пришелся по душе. Началась совместная работа актера и автора, общительный Панаев стал своим человеком в доме Брянских. Здесь произошло знакомство многообещающего литератора с посредственной балериной, но прелестной девушкой Авдотьей Брянской. Иван и Авдотья принимали горячее участие в набиравшем силу романе Анны и Краевского.

А.А. Краевский. Художник В.Ф. Тимм

Впоследствии Ипполит Панаев рассказывал: «Старшая дочь Брянского, очень красивая собою, готовилась начать сценическое поприще. Брянский очень обрадовался предоставить ей в ее дебют роль Дездемоны. В этой роли она произвела большое впечатление прекрасной высокой фигурой и красотой лица, особенно огненных черных глаз».

Краевский все более увлекался прелестной Дездемоной.

Дважды бастард, Андрей Александрович Краевский был побочным сыном внебрачной дочери известного в то время вельможи, московского обер-полицмейстера Н.П. Архарова. Греч издевался: «Один белорусский подлец, по фамилии Краевский, дал ему свою фамилию за благосклонность его матушки. Она вышла потом за другого подлеца, какого-то майора». Ущемленный в плане происхождения, – а происхождение в первой трети ХIХ века было главным фактором, определявшим судьбы людей, – Краевский мог позволить себе выбирать невесту не по расчету, а по сердечной привязанности, и выбрал актерку Анну Брянскую. Она же сценическим успехам предпочла счастие семейное – по большой любви вышла замуж за Краевского По отзыву Белинского, Анна была женщина добрая, кроткая, любезная и любящая, преданная.