В этой особенности государева характера было, несомненно, нечто патологическое. Но, с другой стороны, несомненно и то, что сложилась она не без сознательного упражнения. Государь однажды сказал министру иностранных дел С. Д. Сазонову:

– Я… стараюсь ни над чем не задумываться и нахожу, что только так и можно править Россией. Иначе я давно был бы в гробу…

Кто хотел бы заботиться исключительно о сохранении своего здоровья и безмятежного покоя, для того такой характер не оставлял желать ничего лучшего; но в государе, на плечах которого лежало величайшее бремя управления 180‑миллионным народом в беспримерное по сложности время, подобное настроение являлось зловещим»^>53.

И еще одно обстоятельство сыграло роковую роль в правлении последнего самодержца. Нельзя сказать, что царь не любил простых людей. Нет, он был преисполнен к ним симпатии, насколько это было возможно в обстановке социального расизма, и был уверен, что народ любит своего государя. Вот только что он знал о простых людях, если окружение, а особенно российская бюрократия, старалось, чтобы ничто не оскорбило взор «небожителя»?

При поездках Николая II иной раз сооружались целые «потемкинские деревни» – в прямом смысле. «С одной станции царю приходилось 70 верст проехать на лошадях. По этому пути все изменяли и прикрашивали, чтобы царь не видел того, что есть; чтобы он не заметил, что настоящая русская деревня похожа скорее на большую навозную кучу, чем на селение людей; что на полях нет того обилия плодов и того благополучия, о которых министры ему говорят в своих отчетах.

Вдоль всей дороги посадили березок, дороги выровняли и посыпали песком, крестьянским бабам приказывали выполоть вдоль всего пути сорные травы. Дома, мимо которых проезжал царь, велели покрыть тесом и даже железом; уездным предводителям дворянства поручили набрать среди крестьян 20 000 человек-добровольцев, которые стояли шпалерами вдоль всего пути»^>54.

Самодержец был отделен от народа плотной стеной жандармов. При этом меры охраны принимались исключительные. Вот совершенно дивный документ – тайный циркуляр нижегородского губернатора Унтербергера «Меры охраны, подлежащие к принятию в селениях по пути Высочайшего следования от г. Арзамаса в Саровскую пустынь и Дивеевский монастырь и обратно через с. Глухово в Арзамас».

«1. Все строения, жилые и холодные, находящиеся на самом пути, так равно и на расстоянии десяти саженей в обе стороны от дороги, за двое суток до проезда тщательно осматриваются комиссией, состоящей из полицейского и жандармского (где таковые есть) офицера, местного сельского старосты и при участии двух понятых. Председателем в комиссии является старший в чине офицер. Те строения, в которых нет особой надобности для хозяев, опечатываются ею, чтобы убедится в целости их.

Примечание. Если впоследствии хозяевам встретилась бы особая надобность войти в опечатанное строение, то это может быть сделано в присутствии той же комиссии, и после этого строение вновь опечатывается.

2. В упомянутых выше строениях, после осмотра, никто из посторонних, к семье хозяина не принадлежащих, оставаться не может впредь до того времени, пока охрана не будет снята.

3. За сутки до проезда в каждый дом, находящийся по пути следования, помещаются два охранника, которые следят, чтобы никто из посторонних в дом и во двор не входил.

4. За четыре часа до проезда помещаются с задней стороны домов, лежащих по пути, охранники, стражники или воинские чины, по мере надобности, которые следят за тем, чтобы на дорогу, по которой имеет быть проезд, никто не выходил.