Через три дня после прибытия документов в ГКНТ Брюллов был тщательно проинструктирован Атамановым и командирован в столицу в качестве тех самых «ног». Это была его первая командировка в московские высокие инстанции. До тех пор высшей покоренной им бюрократической вершиной было Управление дороги в лице его главного инженера.

Случилось то, что называют «бедняцким счастьем». Во всесоюзном штабе научно-технического прогресса новичка Брюллова встретили как родного. На то была причина. При всех своих солидности и авторитете, Госкомитет по науке и технике был ведомством «второго сорта». Его продукцией были не металл, машины или миллионы тонн перевезенных грузов, а документы. Ведомства «первого сорта» между собой таких коллег пренебрежительно называли «бумажными». Инициатива Камского обкома, от имени которого был командирован Брюллов, работала на снижение этого комплекса неполноценности ГКНТ. Уже через пять дней из ГКНТ в Госплан, в МПС и в шесть министерств, будущих заказчиков точных заготовок, были направлены письма с призывом: «Пролетарии умственного труда – объединяйтесь!».

Легкие победы чем-то схожи с бегом по длинному коридору со стеклянными дверями. У первой открытой вы приостановитесь. У второй, тоже открытой, на всякий случай чуть притормозите. Мимо третьей открытой промчитесь бегом, чтобы со всего хода прямо физиономией врезаться в четвертую – предательски закрытую.

Примерно так себя почувствовал Юрий Брюллов, когда после стремительного штурма Камского обкома и ГКНТ он попытался повторить тот же номер и в Госплане. В величественном здании с гербом СССР на фасаде, снисходительно поглядывающем на стоящую напротив гостиницу «Москва», он оказался никому не интересен. Два полных дня ушли только на то, чтобы выяснить, в каких отделах Госплана будут вдоль и поперек изучать их предложения. Еще почти день потребовался для выявления заместителя председателя, которому было «расписано» свести воедино все «за» и «против», родившиеся в этих отделах.

Однако истину, что «даже умереть приятнее сытым, чем голодным», еще никто не опроверг. Около тринадцати часов утра желудок кандидата в мастера спорта Брюллова, привыкший на спортивных сборах к регулярному приему пищи, неумолимо позвал его с восьмого этажа вниз. Туда, откуда раздавались аппетитные запахи сразу нескольких столовых.

В просторный, почти пустой лифт Юра вошел одновременно со строго одетой девушкой. Его мозг немедленно просигналил: «Бэмс! Заслуживает внимания!».

Лифт останавливался на каждом этаже, заглатывая очередную порцию передовых представителей плановой экономики, что позволило Брюллову рассмотреть заинтересовавшую его попутчицу повнимательнее.

Синий цвет ее костюма вроде бы соответствовал суровому госплановскому интерьеру, если бы нелегкий шаловливый отлив, оттенявший плавные и совсем не худосочные линии фигуры. Юбка на девушке была где-то между «мини» и «миди», даже, быстрее, ближе ко второму, что по нынешним временам давало основание назвать ее «строгой». Но, скосив взгляд в этом направлении, Юра зафиксировал довольно приличный по размеру разрез, расположенный не впереди, сзади или сбоку, а точно над коленом левой ноги. Именно в этот момент и именно эта нога совершила шажок вперед, обнажив себя в разрезе и продемонстрировав, что и здесь – значительно выше колена – все находится на уровне лучших отечественных и даже зарубежных образцов.

Ему сразу вспомнились слова из телевизионного сюжета: «… юбка-миди подчеркивает бедра и скрывает мелкие недостатки фигуры». Юра присмотрелся. Ни мелких, ни крупных недостатков в фигуре и в других объектах женского очарования он не обнаружил.