Именно поэтому я иду за ней, когда она направляется на кухню. Не знаю, правда, какова ее цель на сей раз… Либо вытрясти информацию из домохозяйки, либо поесть.

Чарли садится за огромный стол, отодвигает соседний стул и хлопает по нему, не глядя на меня. Я сажусь и ставлю перед собой фотоаппарат. Она кладет рюкзачок на столешницу и начинает открывать его.

– Эзра, я умираю с голоду. У вас есть что-нибудь из еды?

Я полностью поворачиваюсь к ней, но кажется, будто мой желудок вывалился куда-то на пол. Откуда она знает ее имя?

Чарли быстро качает головой.

– Расслабься, – шипит она. – Оно написано прямо здесь. – Чарли указывает на записку – список покупок, – лежащую перед нами. Это именной розовый блокнот с котятами внизу страницы. Вверху же написано: «Вещи, которые Эзре нужны прямо сеймяус».

Женщина закрывает ящик и поворачивается к Чарли:

– Что, аппетит нагнали, пока были наверху? Если вы не в курсе, в школе тоже подают обед, на котором вы должны присутствовать прямо сейчас.

– В смысле, сеймяус? – говорю я, не подумав. Чарли разражается смехом, и я следую ее примеру. Такое впечатление, будто кто-то наконец впустил воздух в комнату. Эзре шутка приходится не по вкусу, и она закатывает глаза. Интересно, был ли я веселым раньше? Я тоже улыбаюсь, потому что тот факт, что женщина не удивилась обращению к себе по имени, означает правоту Чарли.

Провожу рукой по затылку девушки. Она вздрагивает при касании, но тут же расслабляется, поняв, что это всего лишь часть игры. Мы влюблены, Чарли. Помнишь?

– Чарли плохо себя чувствовала. Я привез ее подремать, но она сегодня ничего не ела. – Улыбаюсь Эзре: – У тебя есть что-нибудь, чтобы моей девочке стало лучше? Суп или крекеры?

Выражение ее лица смягчается при проявлении знаков внимания. Эзра берет полотенце и закидывает себе на плечо.

– Вот что я тебе скажу, Чар. Как насчет моего фирменного сыра на гриле? Ты любила его раньше, когда приходила к нам в гости.

Мои руки замирают на ее шее. Раньше, когда приходила в гости? Мы переглядываемся, новые вопросы затуманивают наши глаза. Чарли кивает:

– Спасибо, Эзра.

Та закрывает холодильник бедром и начинает выкладывать продукты на столешнице. Масло. Майонез. Хлеб. Сыр. Еще сыр. Пармезан. Она ставит сковородку на плиту и зажигает конфорку.

– Тебе тоже приготовлю, Сайлас. Наверное, ты перенял что-то от Чарли, поскольку мы не готовили вместе с тех пор, как ты вырос. – Она хмыкает после своего комментария.

– Это почему?

Чарли пинает меня по ноге и прищуривается. Не стоило спрашивать.

Эзра отрезает кусочек масла ножом и размазывает его по хлебу.

– О, ну, знаешь. – Женщина пожимает плечами. – Мальчики взрослеют. Становятся мужчинами. Горничные перестают быть «тетей Эзрой» и возвращаются к привычной должности. – У нее грустный голос.

Я кривлюсь, мне не нравится узнавать себя с такой стороны. И я не хочу, чтобы Чарли узнавала меня с такой стороны.

Мой взгляд падает на камеру. Включаю ее. Чарли начинает рыться в рюкзаке, изучая предмет за предметом.

– Ой-ой.

Она держит телефон. Я заглядываю ей за плечо и смотрю на экран, пока она включает звук. У нее семь пропущенных звонков и еще больше сообщений, все от «мамы».

Она открывает последнее, пришедшее три минуты назад:

«У тебя три минуты, чтобы мне перезвонить».

Как-то я не задумывался о последствиях нашего побега из школы. Последствий от родителей, которых мы даже не помним.

– Нам пора, – говорю я.

Мы одновременно встаем. Чарли закидывает рюкзак на плечо, а я хватаю камеру.

– Подождите, – просит Эзра. – Первый сэндвич почти готов. – Она идет к холодильнику и достает две банки спрайта. – Это поможет от живота. – Вручает их мне, а затем оборачивает сэндвич салфетками. Чарли уже ждет у выхода. Только я собираюсь уйти, как Эзра сжимает мое запястье. Я поворачиваюсь к ней, и она переводит взгляд с меня на Чарли.