Ничего не понимая, я взглянула на нашего гостя, потом снова на бабушку.
– А кто тогда он? – спросила я шёпотом, кивнув в сторону зала, где Шмель снял со стены прапрадедовскую шашку, вытащил её из ножен, осмотрел со всех сторон и стал размахивать, сражаясь с воображаемыми врагами.
– А он…
В зале что-то звякнуло. Бабушка кинулась туда и всплеснула руками. Стеклянная рамка с маминым портретом лежала разбитая на полу. Шмель собирал осколки, и на осколках уже была его кровь.
Обработав ему раны и убрав стекло, бабушка усадила нас за стол и стала рассказывать сказки.
Через некоторое время с работы пришли мои родители. Отец словно вдруг сам превратился в ребёнка, он, с интересом разглядывая крылья нашего гостя, задал тот же вопрос что и я:
– Кто он, наш гость? Ангел?
Мама почему-то рассердилась, нахмурилась и ушла в огород, но через минуту вернулась, красная от гнева.
– Кто… Кто… Кто всё это сделал?!
Мы вышли в огород, и мама, указывая на грядки, стала громко причитать.
И тут я заметила бабусю Модницы, гостившую у соседки. Услышав у нас шум и крик, она, согнувшись в три погибели, чтобы её не заметили, подкралась к забору и стала подглядывать.
– Это я сделал. И рамку вашу шашкой разбил, – честно признался наш гость. – Я нечаянно.
Мама приложила руки к вискам и продолжила громко сокрушаться. Бабушка стала поднимать помятые цветы. Я набрала в маленькое ведёрко воды. Отец принёс две лопаты, одну вручил Шмелю.
– Вот тебе другое оружие! Покажи, как ты им владеешь!
Наш гость взял лопату, осмотрел её.
– Это доисторическое копьё странной формы. Оно не сломается?
– Не сломается! – оптимистично заверил его мой отец.
Шмель размахнулся и со всей силы метнул лопату. Та вонзилась в старый забор, который, не выдержав, упал прямо на любопытную бабусю. Все на секунду замерли, даже мама перестала причитать. И тут послышался визг бабуси:
– А-а-а! Убили-и!! Завалили-и!!
Все кинулись ей на помощь. Выбравшись из-под забора, охая, бабуся Модницы перевела дух. И вдруг, подскочив к нашему гостю, ударила его по лицу.
– Мерзкий хулиган!!
Я, всё ещё державшая ведёрко, плеснула в неё водой.
– Не смейте его бить!
На этот раз закричали одновременно и бабуся, и моя мама. Шмель, схватив меня за руку, кинулся на улицу. Мы спрятались за толстым деревом около дома Модницы.
– Шмель, разве ты не знаешь, что такое лопата?
– Твой отец сказал – оружие.
– Разве твои родители…
– Родители!.. У меня есть учителя и нянечки!
– А где мама и папа?
Лучики в его глазах вдруг затуманились. Шмель нахмурился и отвернулся.
– Не знаю. Нам об этом не говорят.
Я подошла к нему и заметила на его щеке царапины, видимо, от бабусиных ногтей.
– Больно?
– Ерунда!
– Бабушка говорит: «Чтобы скорее зажило, надо поцеловать».
Привстав на цыпочки, я поцеловала его в щёку. Он покраснел. Я вдруг тоже покраснела и, отвернувшись, увидела в окне Модницу, севшую ужинать.
Увидев, что за окном творится, Модница открыла рот и так вытаращила глаза, что её мать, решив, что дочь подавилась, стала стучать её по спине.
Вдруг, с неба послышался свист. Те птицы, которых я видела днём, оказались крылатыми мальчиками и девочками. Они спустились ниже и засвистели, замахали руками.
– Мне пора, – сказал Шмель, широко расправил огромные крылья и взлетел, подняв с дороги пыль.
Из дома выбежала Модница вместе с матерью. А крылатые дети поднялись высоко в алое от заката небо и полетели в сторону леса.
Ночью я никак не могла уснуть и слышала, как бабушка и мама спорят на кухне.
– Мало нам одной хулиганки, так ты этого… этого разрушителя привела! За один день он столько бед натворил, сколько нам всем и за неделю не исправить!