– Какого чёрта ты вздумала с горы прыгать?! – кричал он.

– Я… я… Шмель, у тебя кровь! Пойдём домой!

– Ты разве не понимаешь, что могла разбиться насмерть?!

– Я хотела доказать, что не трусиха… Шмель, дай я осмотрю твои раны!

– Роуз, если бы все, как ты, доказывали свою смелость – на Земле никого бы не осталось!

– Но ведь я не знала, что там мелко и камни…

– А что ты знала?!

– Я не думала…

– Не думала! Вот именно, что не думала! Ты ведь уже взрослая, пора думать!

– Ах так! – топнула я ногой. – А вчера ты не думал! Не думал, что в Большом городе тебя могли убить! Бабушке пришлось тебя искать! Как маленького!

Шмель замолчал и, разбежавшись, нырнул в глубину и поплыл. Я кинулась следом.

На берегу Модница зло отшвырнула фужер и стала пить вино прямо из бутылки.

Мы долго плыли под водой по течению. Выныривали, чтобы глотнуть воздуха, и снова плыли.

Река становилась всё шире. Берега были далеко. Я почувствовала, что изнемогаю от усталости и обратно уже не доплыву.

«Так мне и надо! Ну и пускай я утону! В другой раз буду думать, прежде чем что-то делать или говорить!» – решила я.

Проплывающая мимо рыба вытаращилась на меня своими выпуклыми глазами и устремилась вниз, в темноту глубины.

Засмотревшись на неё, я вдруг стукнулась головой о гладкий камень, отполированный водой за многие годы, а может, и века, с тех пор как он попал на середину реки.

Я вынырнула. Ухватилась за камень.

Шмель тоже вынырнул неподалёку.

Через минуту мы вместе сидели на камне, глядя, как на горизонте солнце садится в реку, а может, оно в ней растворяется и от этого река становится такой малиновой…

– Прости, Шмель. Я сказала не подумав. И за то, что ударила тебя позавчера, прости.

– И ты прости и за позавчера, и за сегодня. Не надо было мне на тебя так кричать. Но я очень испугался, что ты разобьёшься!

– Шмель, ты поранился о камни…

– Пустяки.

– Дай посмотрю.

– Лучше пообещай, что больше не будешь доказывать свою смелость.

– Обещаю! А ты пообещай, что не поедешь в Большой город один!

– И не подумаю такое обещать.

– Что-о?!

Шмель лёг на камне, подложив руки под голову, и прикрыл глаза.

– Разве я ребёнок, чтобы бояться Большого города?

– Но… тебя там обокрали…

– Такое больше не повторится.

Я немного помолчала, подумав, и сказала:

– Шмель, в следующий раз возьми меня с собой. Я хочу посмотреть город.

– Тебя не пустят.

– А как тебя пустили?!

– Хм… Ладно, посмотрим…

– Ах так! Ну и пожалуйста! Я тогда поеду со Стяком и Хнаком!

Шмель открыл глаза и приподнялся на локте.

– Ты серьёзно?

– Да.

– А вдруг городские жители тебе не понравятся и ты решишь их отлупить?! Стяк и Хнак не смогут тебя удержать!

– Не смогут? А ты сможешь?! Ну-ка попробуй, удержи! – я прыгнула в воду.

Шмель последовал за мной. Через несколько метров я почувствовала, что больше плыть не могу. Шмель поднырнул под меня, я ухватилась за его крылья.

У берега мы вынырнули и встали по пояс в воде. Я вспомнила, о чём думала в пятницу перед сном: «Он придёт. Я извинюсь, а потом как обниму и… и… и как поцелую!..»

Но тут же мне вспомнились слова мамы: «У всех подростков одно на уме!»

Правда, мама говорила о Шмеле, но я ведь тоже подросток… Вот и получается, что у меня плохое воспитание!

Я взглянула Шмелю в глаза.

Он вопросительно смотрел на меня.

Солнце уже едва виднелось из-за горизонта. Малиновый цвет реки уступал зеленовато-голубому, отражая розовые облака.

«Ты боишься своей матери!» – вспомнились слова Модницы.

«Нет, – решила я, – не поэтому. Я просто стесняюсь…»

Очевидно, догадавшись об этом, Шмель подошёл ближе и взял меня за руки.

Сердце забилось быстрее. Обрывки мыслей пронеслись в голове, но я прогнала их и, подняв голову, по привычке, когда что-то меня смущало, зажмурилась.