Известное выражение «русише швайн» не употреблялось им лишь потому, что это могло вызывать некоторые неприятные ассоциации с фашизмом, мешающие бизнесу. Но думать Кочеру запретить никто не мог, и он думал именно так. Его нельзя было обвинить в том, что он грабит своих. Люди, среди которых он провел всю жизнь, были для него чужими. Не сплошь «швайне», но все равно «русише».

Судя по всему, одна из этих русских свиней чем-то здорово насолила господину Кочеру.

– Убить мало! – проорал он.

Это была последняя вспышка гнева. Запыхавшийся Кочер плюхнулся в кресло, плеснул в бокал коньяка и смочил им пересохшую глотку. Потом набрал на мобильнике нужное сочетание цифр и приложил трубку к уху. Многофункциональный телефон был оснащен не только такими техническими новинками, как цифровая видеокамера или универсальный переводчик, но мог также подключаться к компьютерной системе. Благодаря этому Кочер имел возможность прослушивать разговоры людей, которым он не доверял, то есть практически всех, кому были установлены микрофоны.

Система была дорогостоящей, но себя окупала. Кочер неоднократно убеждался в этом. И сегодня его предусмотрительность дала очередные плоды.

– Ну свинья, вот же грязная свинья, – процедил он, прислушиваясь к происходящему в квартире Каменира. – Самовольничать вздумал? Молоденькой девчатинкой решил побаловаться? Ладно, скоро мы узнаем, действительно ли ты такой прыткий, каким хочешь казаться. Ты у меня поскачешь, старый козел. Я тебя научу соблюдать порядок.

С этими словами Кочер нажал кнопку сброса, после чего сразу же включил вызов начальника службы личной безопасности.

Не прошло и трех секунд, как Ханчев предстал перед боссом, готовый выполнить любой приказ. Мало кто догадывался, что этот франтоватый, низкорослый, по-мальчишески щуплый мужчина с внешностью героя-любовника немого кино опасен, как гремучая змея. Чеченец по отцу, русский по матери, он родился, вырос и жил в Ставрополе, пока не был призван в армию.

Служить Ханчеву выпало на границе с Афганистаном, но погоны он носил недолго. Спутавшись с поставщиками героина, чуть не загремел под трибунал, дезертировал и находился в бегах, пока не завербовался в отряд наемников. Побывал в Афгане, Сирии, Ираке, Ливане и даже в Косове, где, конечно же, занимался отнюдь не миротворческой деятельностью. О своих тогдашних подвигах Ханчев распространяться не любил, а Кочер на этом и не настаивал. С него было достаточно, что его охранник обладает навыками ведения диверсионной и партизанской деятельности. Ханчев разбирался в любых системах слежения, умел обращаться со всеми видами оружия, обладал профессиональной интуицией и был предан хозяину как кавказская овчарка… до тех пор, пока его врожденная кровожадность находилась под контролем, а преданность оплачивалась. Во всяком случае, так полагал Кочер.

– Кажется, возникли проблемы, – пожаловался он, пригубив коньяк.

– Наконец-то, Роберт Оттович, – откликнулся Ханчев.

– Ты рад, что у твоего шефа проблемы?

– Я рад возможности разрешить их наилучшим образом. – Ханчеву была свойственна некая напыщенность, принимавшая порой гротескные формы. Иногда он начинал изъясняться как персонаж индейских романов Фенимора Купера, питавших склонность к цветистым оборотам речи. Вот и сейчас, задумавшись на мгновение, Ханчев решил развить свою мысль. – Езда по ровной дороге приятна и безопасна, но скучна, – произнес он. – Препятствия на пути придают жизни необходимую остроту.

– Да-да, – рассеянно кивнул Кочер, предпочитавший, чтобы все шло без сучка и задоринки.

– Это как хорошая аджика.