– Но…

– Ты понимаешь, что тебя могли убить или покалечить?

– Но у него был нож!

– Оксана, я был в таких ситуациях, что если бы не мог справиться с такой ерундой, как сегодня, меня бы давно не было в живых, – он излучает смертельное спокойствие, а меня трясёт от страха и напряжения.

– Но я ведь этого не знаю, я вообще ничего не знаю о тебе, ни-че-го!!!

– Не кричи!

– Извини. Саша, ради Бога, скажи, что сегодня произошло, чем ты занимаешься, кем ты работаешь, в конце концов.

– Тебя последнее время так интересует моя профессия. Боишься, что я мало зарабатываю и не смогу тебя содержать? – на его лице циничная холодная маска.

– Саша, не до шуток, я твоя жена, я должна знать о тебе всё.

– Зачем тебе всё? Меньше будешь знать, дольше проживёшь.

– Но я должна что-то сказать родителям, ведь первое, о чём они спросят – кем ты работаешь!

– Что же, скажи им, что я работаю телохранителем.

– Чьим?

– В настоящее время твоим! – с ироничной улыбкой отвечает он и убирает с колена руку.

Во время разговора я не чувствовала боли, но сейчас, по тому, как горит моя нога, понимаю, всю неделю придётся носить длинную юбку или брюки.

Несёмся по улицам города, словно участвуем в ралли по пересечённой местности, нарушая все мыслимые и немыслимые ограничения и правила. Несколько раз замечаю посты ГАИ, но, как ни странно, нас не пытаются остановить. А может, не успевают, или просто боятся останавливать «боевую машину братвы». Недавно услышала, как сокурсники, заметив автомобиль моего любимого, с придыханием расшифровали БМВ. Замечаю, что меня не пугает скорость, гораздо больше боюсь каменного выражения на лице Александра. В загс успеваем перед закрытием. Мы не похожи на влюблённую пару. Жених молчалив, суров и замкнут, думаю, он ещё не справился с яростью. Невеста бледная с трясущимися руками и коленями. Понимаю, что моего будущего мужа знают, и нас ждали. Вежливо интересуются у Александра Григорьевича (теперь я знаю отчество!), какая дата его устроит. Не задают лишних вопросов, когда понимают, что эта дата через десять дней. Только критически посматривают на мой живот, видимо, пытаясь определить срок. Я думаю, если там кто-то и есть, то ему всего лишь три дня. От этой мысли теплеет в душе.

Выходим из загса, садимся в машину. Александр отстранённо смотрит в окно, машину не заводит. Мне начинает казаться, что он раздумывает, а не забрать ли заявление, пока недалеко отъехали. Притихшая, сижу рядом, молчу. Такой он пугает меня. Уж лучше бы кричал, ругался и размахивал руками, как нормальный парень. «Но нормальные парни тебя не устраивали», – напоминает моё подсознание.

– У тебя завтра в котором часу консультация? – вдруг спрашивает он спокойно.

Даже чересчур спокойно. Неужели он всё это время пытался справиться с гневом и, хочется верить, победил.

– На консультацию мне к одиннадцати, но она не обязательна. Главное, попасть на экзамен в пятницу, – поясняю, обрадованная тем, что со мной разговаривают.

– Едем ко мне, – быстро произносит он, словно решившись на что-то.

– Куда? – меня удивляет это внезапное предложение.

– Логичный вопрос. Можно за город, но лучше в квартиру. Это ближе. Так что?

– Едем, – соглашаюсь я. – Я же хотела увидеть, где ты живёшь.

– Ты хочешь сказать, где мы будем жить, – поправляет он, и в своей манере рвёт с места машину.

Он снова замыкается в себе, уверенно управляет быстрой машиной и не смотрит на меня. К нему добираемся минут за двадцать. Квартира в новостройках. Входим в лифт. Жмёт пятый этаж. Мы в тесноте кабины, но кажется, на разных полюсах. Он не смотрит на меня, задумчиво уставившись в пространство.