Хозяин – в домашней куртке и домашних глаженых брюках – показался еще моложе, чем запомнился.

Высокий и очень прямой, он, несомненно, был отставным военным.

А я стояла перед ним: очень сильно, но не вульгарно накрашенная, в лучшем из лифчиков на «пушапе» и в «Габриэле» под короткой юбкой – и не знала, что будет дальше.

Он молчал, рассматривал меня и непонятно улыбался.

– Я не Аня, а Таня.

Я как можно спокойнее покачала головой и подумала, что виртуозность моего вранья выше всех похвал.

Назовись именем Ведьмы, я бы сейчас была вынуждена изворачиваться.

Но из меня вылетело имя Модельки – неосознанно, чисто из нелюбви к Райке – и теперь мне приходилось не тупо врать, а лишь пояснять.

– Вам просто послышалось, домофон трещит.

– Но…

– Я была у вас не вчера, а в позапрошлый вторник, – перебила я. – Просто раньше приехать не выходило.

– Так точно, – подтвердил хозяин. – Я тебя помню. Но мне казалось, Рая называла тебя Никиткой.

– Называла, да, – я кивнула. – Потому что дура. На самом деле я не «Никитка», а НикитА.

– Почему НикИта? – дядя Коля удивленно вскинул брови. – Ты что, уважаешь Хрущева?

– Кто такой Хрущев? – спросила я. – И вообще не НикИта, а НикитА. С ударением на последний слог. Так звали одну девушку в фильме.

– Надо же… – он усмехнулся. – И что делала та девушка по имени НикитА?

– Ничего особенного. Просто мучилась по жизни. Ее по-всякому унижали, она всех убивала. И потом жила счастливо.

– А ты уже многих убила? Или еще не счастлива?

Мы стояли в передней, глупый разговор вился непонятно куда.

– Еще никого, – ответила я. – Но если понадобится – убью.

– Убьешь?

– Кого угодно. Любого, кто встанет на дороге. Но буду счастлива.

Подобных вещей я еще никому не говорила. И даже сама о таком не задумывалась.

Но сейчас выпалила незнакомому человеку и поняла, что так оно и есть.

– Буду счастлива, – повторила я. – Любой ценой.

– Ну-ну, – сказал дядя Коля. – Известное дело. В твоем возрасте я тоже так считал.

Я промолчала.

Тишина зазвенела по углам, сдавила виски.

Я стояла в чужой передней, покачиваясь на каблуках.

Старые мамины туфли, которые я позаимствовала на такой случай, были мне как раз, но имели немодные острые носы.

И, кроме того, ссохлись и давили.

И мне стало не то чтобы неуютно, но непонятно, что делать дальше. А главное – зачем я сюда пришла.

– Ну и что, просто Таня?

Дядя Коля первым нарушил молчание.

– Где мы будем искать твою заколку?

Я пожала плечами.

Единственный приличный лифчик был мне тесен, но поднятый бюст компенсировал убогую блузку. Мне пришлось ее надеть, поскольку для майки еще недостаточно потеплело, а идти сюда в ужасной куртке я не хотела.

Что-нибудь мамино на этот раз прихватить не удалось: она была дома и я не могла запросто лезть в ее шкаф.

С туфлями обстояло иначе: они хранились в прихожей, их я взяла незаметно.

– Ведь нет никакой заколки, так?

– Так, – почти с облегчением согласилась я. – Наврала я.

– А зачем?

– Ну… – я вздохнула. – Как «зачем»? Я же сказала – вчера с Райкой была другая девчонка, она всегда с ней ходит, а я приходила две недели назад. Один раз. Первый и последний.

– Но сегодня ты зачем пришла?

Дядя Коля посмотрел внимательно.

– Я ведь тебя не звал.

– Пришла… зачем-то…

Воздух из меня вышел, решимости хватило лишь на вранье про заколку.

Я переоценила свои силы.

Точнее, понимание того, чего на самом деле не понимала.

–…Ухожу уже.

Он молчал.

– Ухожу-ухожу…

Я провела рукой по лицу, поправила спадающую челку, хотя это было все равно, отвернулась к двери.

–…Как тут у вас открывается?

– Отставить.

Мужская рука на плече оказалась очень твердой.

– Раз уж пришла, ехала сюда, куда ворон костей не заносил.