– Не за что, – усмехается Габриэль. – На самом деле, он маг жизни, а тебе сейчас нужно его волшебство.

– Ты с ума сошёл, он не будет мне помогать!

– О, ну я бываю очень убедителен, – смеётся Габриэль.

Туан стонет, поворачивается ко мне, с трудом открывает глаза.

– П-повелитель… – Он щурится. – Гд-де?.. Я… Я д-должен в-вернуться!

– Куда? К столбу?

Туан пытается сесть, но всё время съезжает на подушках, а дрожащие руки его не держат.

– К-кто вы?

Я стягиваю перчатку и уже своим голосом отвечаю:

– Здравствуй, милый. Узнаёшь?

Туан вздрагивает, оглядывается, видит Габриэля и пытается выбраться из кровати.

– Иди, Виола, – спокойно говорит демон, и одеяло стягивает Туана, как смирительная рубашка. – Мы побеседуем с юным драконом. Иди, Властелин ждёт.

Туан пытается что-то сказать, но из его рта не вырывается ни звука.

– Ну как ощущение? – не выдерживаю я. – Приятно? Ты делал со мной то же самое.

– Иди, Виола.

Я надеваю перчатку и напоследок прошу Габриэля:

– Только ты не убей его, ладно?

– Не волнуйся, – улыбается демон. – Не убью.

Звучит это как угодно, но совсем не успокаивающе.

Мне жаль Туана. Действительно жаль. Впрочем… пожалею его потом, после того, как верну Дамиану сердце.

В покои Властелина меня любезно провожают. Стараюсь отделаться от мысли, что это конвой.

– Повелитель давно ждёт вас, – улыбается крыс, кланяясь мне почти так же низко, как Властелину.

– Ничего не знаю, одиннадцать ещё только бьёт. – Я перешагиваю через порог спальни, и дверь за мной закрывается. Со зловещим скрипом. Конечно же.

Снова горит одна лишь свеча. И тяжёлое дыхание, больше похожее на всхлипы разносится по комнате – я вздрагиваю, нахожу взглядом скорчившегося под одеялом Дамиана, сбрасываю с себя халат (в пижаму я переоделась ещё в своих комнатах) и залезаю на кровать.

Дамиан снова ледяной и снова прижимается ко мне, хватается, как за спасительную соломинку. Я накрываю нас одеялом, оставляю свечу и жмурюсь.

– В-виил? – шепчет Дамиан. – Т-ты?

– Я. Спи.

– Да, – блаженно вздыхает Дамиан, утыкаясь носом мне в шею. – Мне так с тобой хорошо. Так хорошо… Почему?

– Не знаю. – Я стираю текущие по щекам слёзы и старательно успокаиваюсь. – Спи.

Он улыбается, ещё крепче прижимается и дышит ровно… сонно…

Я оглядываю спальню прежде чем тоже провалиться в чёрный, как бездна, сон. Где же, куда же он дел своё сердце?..

На этот раз всё ещё хуже: я не могу проснуться. Вроде бы вот-вот: и уже открываю глаза и сознаю, что это сон, – но чёрная бездна тянет меня и засасывает, и проглатывает. Со мной так впервые – в панике я пытаюсь позвать, но открыть рот ещё труднее, чем глаза. А потом и дышать становится сложно, и я задыхаюсь.

«Всё-таки умру», – думаю я, чувствуя, как падаю – туда, где нет дна. И нет, никакая жизнь перед глазами не проносится – впрочем, она, кажется, никогда не проносится. Уж сколько раз я в этом дурацком мире умирала… Я думаю только: «Ну и что?» Мне просто хочется, чтобы это поскорее закончилось. Пусть закончится. Сейчас. Пусть так – но закончится. Пусть…

Мои желания в этом мире тоже ни черта не сбываются: меня ловят. Ощущение такое, как будто я и падаю, и лечу вверх одновременно, и эти две противоположные силы борются, а я вяло жду, когда одна из них возьмёт верх. Мне уже всё равно.

А потом я всё-таки просыпаюсь: всё ещё задыхаясь, всё ещё пытаясь «уйти» туда, в бездну, где было равнодушно-спокойно, где я просто падала, а не умирала каждое мгновение, потому что чёрт возьми, это жутко больно!

Кто-то меня зовёт, странно сокращая имя, и холодный твёрдый край бокала стучится о зубы, потом под подбородком надавливают, я всё-таки открываю рот, и горькая, безумно горькая жидкость льётся мне в рот. Кашляю, пытаюсь её выплюнуть, но мне зажимают нос (как будто я до этого могла вдохнуть!), и я глотаю. Боже мой, какая гадость!