Потом на крыльце появился холёный рыжий кот. Даже нет, котяра: усатый, полосатый и с такой мордой, словно ему принадлежит весь этот мир. Девушка, к тому времени кое-как справившись с волосами, увидела его, подпрыгнула, прошипела что-то вроде: «Обязательно сейчас?!» Кот одарил её презрительным взглядом и принялся вылизывать переднюю лапу. Девушка ещё что-то прошипела, схватила кота – тот покорно обвис – и, водрузив его себе на голову, побежала к метро.

Артур проводил её взглядом. Снова не смог сдержать улыбки: флегматичная морда кота смешно контрастировала с раздражённой миной красавицы. Потом отвернулся и только тогда заметил, что Мерлин тоже следит за девушкой.

– Не смей с ней общаться.

– Что? – опешил Артур.

– Не смей с ней общаться, – повторил Мерлин. И тут же: – Иди домой.

«Киборг», – вздохнул про себя Артур, а вслух спросил:

– А кто это хоть?

Он не ожидал, что Мерлин ответит: это выбило бы его из программы. Но старик, глядя куда-то мимо Артура, выплюнул:

– Фея. Предательница.

– Фея? – опешил Артур. – В этом мире?

– Иди домой.

Артур отвернулся и молча шагнул к крыльцу. А про себя подумал, что нужно эту красавицу обязательно подкараулить. Фея? Это хотя бы интересно!

Может, она подскажет, как и ему что-нибудь или кого-нибудь предать, чтобы избавиться от Мерлина раз и навсегда?

На кладбище тихо и мокро.

– Габи, скажи честно… как ты до этого додумался? – спрашиваю я, угодив сапогом в очередную лужу и забрызгав колготки.

Ветер, свистя, кидается мне в лицо. Сверху что-то недовольно шепчет голыми длинными ветвями тополь. Ему вторит клён, щедро роняя алые в свете фонаря листья.

Мне холодно. У меня на душе скребут кошки. И одна из этих кошек удобно устроилась на моём плече!

– Ваше Высочество, поверьте, если вы будете пользоваться вашей головой не только для того, чтобы есть или примерять безумные наряды, но ещё и чтобы думать, вы тоже очень быстро придёте к выводу…

– …что гулять по кладбищу в десять вечера – отличная мысль? Очень сомневаюсь. И слезь с меня.

Рыжий кот только зевает. Не знаю, радоваться или всё-таки поругаться? До этого Габи долго комментировал мой гардероб. Едко, цинично с замечаниями вроде «у тебя каждая деталь одежды с лягушкой?», «не знал, что ты так наслаждалась своим проклятьем», «зелёный цвет твой любимый или ты носишь его с намёком?» Да, с намёком, да, мне нравилось лишний раз ткнуть окружающих в моё сходство с жабой, да, я знаю, что это комплекс, но как по мне – я так защищалась! Если каждый смотрящий на меня и так вспомнит лягушку, то… пусть видит, что я этого не стыжусь!

Поэтому да, лягушки у меня на одежде везде, и да, это намёк, а не повод всяким демонам надо мной смеяться!

Впрочем, сейчас есть проблемы поважнее оскорблённого самолюбия.

Я сажусь на корточки.

– Слезай.

– Послушай, фея… – лениво начинает демон, но я ставлю его на землю до того, как он успевает снова уцепиться за моё пальто когтями.

Старое кладбище густо заросло травой, а сейчас, после дождя она ещё и мокрая. Габи тут же получает свою порцию осенней «росы» и начинает вылизываться – словно настоящий кот – да ещё и трясти лапой, к которой прилипла жёлтая травинка.

– Показывай, куда идти, – тороплю я.

Кот продолжает умываться. Вдумчиво. Тщательно, полностью отдавшись действию.

– Габриэль!

– Я же сказал, – зевает кот. – Ищи крапиву. У могил. Что тебе непонятно, фея? Иди ищи.

Я оглядываю утонувшее во тьме кладбище: луч моего фонаря (хоть его я дома, как зонтик, не забыла!) выхватывает тропинку меж могильных камней и вдобавок чьи-то неясные тени. Рядом что-то трещит, постукивает и шепчет. Картинка для ночи ужасов, не хватает только мертвецов с их «Уэ-э-э!» и ведьм у котла.