Обе они, все больше расстраиваясь, замолчали. Более всего от того, что попросту не знали, как действовать дальше. Решив, что утро вечера мудренее, легли втроем на широкую кровать, по обе стороны от сладко сопевшей Ниночки.

Утром придется решать самые насущные проблемы – нужно было приобрести новую одежду и обувь – не в гостиничных же тапках им ходить, в самом деле.

Наскоро позавтракав в отеле – завтрак был включен в стоимость проживания, дождавшись время открытия большинства магазинов, Ника отправилась на вылазку одна. Черные джинсы и футболка давали ей возможность без подозрительных взглядов получить все необходимое.

В гостиницу Ника вернулась с объемным баулом всех вещей первой необходимости и пакетом готовой еды.

На ресепшн ее остановили и передали записку. Ника не стала разворачивать ее на глазах девушки и поспешив со своей ношей в номер.

«Нашли», – в панике думала Ника, – «Что же теперь делать?»

Она не стала показывать матери записку. Сказала, что купила не все. Переодевшись моментально в чистое и новое, она покинула номер и, завернув за угол, она раскрыла послание.

На чистом листе было написано женским почерком, что ее ожидают в 46-м номере. Из-записки Ника поняла, что писала ее девушка на ресепшн под диктовку. Больше никакой информации выжать из короткой записки не удалось. Нике ничего не оставалось, как пойти на поиски в указанного номера.

Подходя к номеру, последние метры девушка кралась, стараясь ступать бесшумно. Остановившись перед дверью, Ника потянулась всеми своими органами восприятия, чтобы понять… Ничего не уловив, Ника вздохнула – видимо стресс на пожаре давал о себе знать. Она робко стукнула в дверь. И еще два раза, чуть смелее. Ничего не произошло, тогда она нажала на ручку. Дверь была не заперта и легко отворилась. Ника сделала шаг и застыла в изумлении: в удобном широком кресле сидел знакомый ей человек. Нет, конечно она не сразу узнала его – европейская одежда, короткая стрижка при отсутствии головного убора совершенно изменили облик Далай Ламы, однако исходивший от него неповторимый золотой аромат безошибочно говорил о том, что это именно он.

– Здравствуй, Ника, – поздоровался с ней раскосый пожилой тибетец.

– Здравствуйте…

– Меня зовут Дэйнзин Гейко. Если тебе будет так удобнее, можешь называть меня безо всяких церемоний, современно и по-европейски – Дэйнзин. В таком случае я буду чувствовать себя молодым, – Дейнзин засмеялся добродушно.

Он вообще создавал впечатление начитанного благожелательного старичка, с полным отсутствием какого-либо пафоса. Когда Ника представляла себе человека в сане Далай Ламы, ей всегда виделся древний старик с совершенно непроницаемым, как маска выражением лица. Человек, с которым даже рядом находиться – это уже великая честь. А тут… Так запросто… Как-то по-домашнему…

– Очень приятно, – смутилась Ника. И вдруг, она поняла, что Далай Лама разговаривает с ней на чистейшем русском, совершенно без акцента при этом. – Вы говорите по-русски? – ахнула она.

Дэйнзин кивнул:

– И еще на 16-ти языках. Я прожил долгую жизнь. И мне нравилось учиться. Знаешь ли ты почему я здесь?

– Вы проследили за мной? – спросила Ника, но тут же ей показалось, что она невежливо разговаривает с таким важным человеком. Ладони ее стали потными. Она переминалась с ноги на ногу, не зная, как пристойно себя вести в обществе этого человека.

Далай Лама жестом пригласил ее присесть на пуфик у его ног и усмехнулся:

– И как же ты представляешь себе, как можно проследить за таким человеком, как ты?

– Нуууу… – Ника замялась, – Наверное у вас какие-то свои способы…