Ника даже что-то отвечала ей…
Лана не спросила, почему мы так долго отсутствовали. Она за это время много рисовала какие-то странные геометрические узоры, которые она назвала странным, ругательным почти, словом – «Мандалы»… На листе циркулем прорисовывала симметрично пересекающиеся круги. Получившийся узор разрисовывала сияющей перламутром краской. К каждой готовой «Мандале» уже была подобрана со вкусом рамочка… Все стены были увешаны десятками совершенно разных таких узоров… Видимо, она начав, не смогла остановиться…
– Сегодня тема нашего урока будет «Возвращение». Я рада твоему возвращению. И вижу, что ты так же этому рада. Но если нам приятно возвращаться, например, домой, то не будет ли этой причиной тому, что мы захотим уйти, чтобы вновь испытать радость возвращения? А если возвращаться будет неприятным или болезненным из-за того, что мы находим совсем не то, что ожидаем найти? Быть может возвращаться страшно? А бывает и так, что мы очень рады вернуться, но есть неоконченное дело, которое нужно завершить, чтобы вернуться и больше уже никогда не расставаться? Например, то, что послужило причиной расставания. Иногда, устранение такой причины становится нашей целью. Ведь тогда возвращение будет настоящим, окончательным и победным. Главное не забывать, что цель – не устранение причин разлуки, а возвращение домой. Навсегда.
X. Как вернуть прежнюю жизнь
По дороге домой Ника ехала в тишине. Уроки каллиграфии давались малышке непросто, но она не сдавалась и относилась к этим занятиям с полной отдачей. Обычно по дороге домой она дремала. И сейчас ее тоже сморил сон. Все шло так, как будто Ника никуда не исчезала. Обычный день. Обычное занятие. Едут домой так, как бы и не было этой странной закрутившей ее бытие истории, будто бы гигантским маятником, все набирающим и набирающим обороты. И чем больше был размах этого эфемерного маятника, тем страшнее, а позже и невозможно было бы спрыгнуть с него… Но сейчас все так, как раньше. До всех этих сверхспособностей… До той полинявшей цыганки… До тех пор, пока ее не призовут на странную службу, службу неизвестно для чьих интересов. Какая-то Контора… Как эта Контора могла вообще отследить то, что ее прокляла цыганка и она вдруг стала обладать феноменальным сверхчувствительным слухом… А вот может быть…
Ника как раз проезжала мимо гипермаркета – того самого гипермаркета, в котором ее встретила в тот злополучный вечер цыганка… Ника свернула на стоянку так резко, что шедший сзади водитель взвизгнул тормозами и отчаянно сигналя…
– Курица! – донеслось из грузовика, шедшего за машиной Ники…
Раньше бы она не преминула ответить на это обидное прозвище, но сейчас она всем своим существом рванулась к открывшейся ей истине: если она найдет цыганку, попросит, вымолит у нее прощение, отдаст все деньги какие-только у нее есть – только бы она смилостивилась и сняла с нее свое проклятье… Тогда не будет службы – они поймут, что она ничего не может и оставят ее в покое. Зачем ей такая жизнь, если она никогда не сможет жить по-человечески – ее могут в любой момент выдернуть из привычной жизни, отправить черти-куда с риском наверняка для жизни… Зачем такая жизнь, где она и ее близкие под неусыпным контролем, который в любой момент может превратиться в нечто страшное и неотвратимое…
Но стоянка была пуста. Нет, конечно, она, как всегда, была многолюдна, но искомой личности, равно как и других цыган сегодня не было.
– Мама, мы что ли, приехали уже? – раздался с заднего сидения сонный голосок.
Ника молча покачала головой, развернула машину и поехала домой.