Над Никой был потолок. Обычный больничный потолок. Ей удалось опустить взгляд вниз. Она лежала, перед ее взором возникла дверь. Прочная такая, с затянутым тонкой решеткой смотровым окошком.

Руки. Она почувствовала, как сковывавшее их неведомое онемение проходит. Ожившее тело пронзила боль. Ломило все – руки, ноги, шею… Тело затекло от длительного бездействия и теперь требовало свое. Ника попыталась подняться, но ее остановили.

– Погодите, милочка, это сейчас нельзя. Может остановиться сердце. Знаете ли, сейчас очень много людей умирают от синдрома «внезапной смерти»?

Нике этих слов было достаточно, чтобы прекратить действия. Умирать как-то не хотелось. Мало ли какой гадостью ее накачали. Паразиты! Справились? Довольны?

Через пятнадцать минут Нике было разрешено встать.

– Где туалет? – хмуро поинтересовалась Ника.

– Если ваше самочувствие еще не пришло в норму, сиделка предложит вам утку, милочка, – широко улыбнулся доктор, похожий на Жванецкого, сложив на груди пухлые руки, соединив пальцы ладоней, – а я отвернусь. Знаете стишок про утку?

От него все так же отвратительно пахло… Ника скорее узнала его не по голосу, а по запаху. Своеобразный такой неприятный запах немытых мужских рук.

Ника понимала, что история, в которую она впуталась никаким образом не позволит ей так же легко «спрыгнуть». Она смутно понимала, как могла попасть под наблюдение… Конторе? Кажется, так назвал галстучный иностранец организацию, которая уполномочила… Вербовку? Что-то невообразимое. Непонятно кто, неизвестно каким образом столь широко осведомленная…

– Мне надо позвонить, – хмуро сказала Ника доктору.

– Увы, это решаю не я. Но я обязательно замолвлю за вас словечко, если вы будете послушной девочкой и будете соблюдать все мои рекомендации. Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – односложно кивнула Ника.

– В таком случае, если вы действительно хорошо себя чувствуете, мы можем приступить к тестам. Вы готовы?

Ника кивнула. Он молча показал Нике на дверь в санузел. Дождавшись, когда она приведет себя в порядок, доктор постучал в дверь. Снаружи лязгнул запор и дверь открыли.

– Следуйте за мной.

Медицинская лаборатория с молчаливыми лаборантами. Укол ланцетом безымянного пальца. Забор крови. Белая комната с видеокамерой. Молчаливый врач аскетичного вида опутывает проводами с датчиками. Задает контрольные вопросы. Работает полиграф. Напротив нее сидит доктор, похожий на Жванецкого – Дмитрий Арнольдович. Молчит, наблюдая процедуру. В какой-то момент Ника отвлекается от вопросов аскетичного вида доктора, улавливая мысль Дмитрия Арнольдовича: «Хорошо, что она не знает, что дочку ей больше не увидеть».

Разрывая путы проводов и увлекая за собой привязанное к ногам кресло, валясь вместе со стиснутым за грудки Дмитрием Арнольдовичем она прохрипела яростно:

– Что это все значит? Что с моей дочерью?!

Чьи-то сильные руки сзади больно сжали ее руки. Как больно! Подлый укол в шею. Опять?! Темнота.

Она еще помнила его глаза. Странный такой взгляд, как будто, где-то он далеко был. А ей так хотелось, чтобы он был с ней. Еще раз. И больше ничего нужно и не будет. Все остальное так неважно. Ведь у него такие руки… Такие… И губы… Очень реальные, как во сне… Но это уже и не сон?

Белое… Потолок? Опять?! Онемение отпускает быстро. Видимо, антидот введен до того, как она пришла в сознание.

– Извините за провокацию, – тяжело вздохнул Дмитрий Арнольдович, – на самом деле с Вашей ненаглядной дочуркой все себе хорошо. Хотя, честно говоря, я не знаю как у нее дела, но если бы что-то было не так, мне бы уже было доложено. Следовательно, у нее все хорошо. Я должен был вызвать в вас как можно более сильные эмоции, которые можно зафиксировать для продолжения исследования. И знаете что? Это удивительно. У вас просто невероятные показатели. Сегодня мы продолжим. Нужно подготовить вас к службе. Для ускорения процесса придется применять медикаментозные методы. Но это совершенно безопасно, можете не волноваться.