Вернулся молодой юркий лейтенант, раскрыл папку и предложил на́чать. Удивительно, что он даже не спросил Никин паспорт. Ну или хотя бы не убедился, что Ника – это Ника в принципе. Ну да ладно. Не ошибся же – остальное просто детали. Не будем учить молодого сотрудника работать. На вопрос о том, что ей грозит, был дан уклончивый ответ, мол, суд решит, и вообще, он это дело не ведет, а просто подменяет сотрудника.

Ничего нового Ника, в общем и целом, не услышала. Ей предложено было написать объяснительную, но только лишь Ника примостила неловко на колене выданный ей фанерный планшет с ручкой и соответствующим бланком, как дверь без стука отворилась, и на пороге появился средних лет мужчина в обычном гражданском недурном весьма костюме, с плотно повязанным широким узлом под самое горло галстуком. Ника никогда не могла понять, как они, галстучные, не задыхаются, если широченный и явно очень жесткий узел буквально упирается в кадык. От мужчины исходила целая смесь запахов – лосьона для бритья, дезодоранта, одеколона и чего-то еще. Вероятно, весьма, что запахи сочетались и даже были приятны в умеренном весьма количестве, но в таком маленьком непроветриваемом помещении они тут же назойливо весьма заполнили собой все пространство.

Лейтенант, увидев «галстучного», встретился кратко с ним взглядом, встал из-за стола и ни слова не говоря покинул тесное помещение.

– НикА, – незнакомец поздоровался кивком, назвав ее по имени, странно его исковеркав. По этому одному ударению Ника сразу поняла, что он иностранец. Прибалт? Эстонец?

– НикА, – повторил тем временем галстучный – Ника только кивнула слегка удивленно на его приветствие, – если я правильно понимаю назначение бланка на ВашьИх коленЯх – сейчас вы собирайтесь чистосердечноу во всем призньяться, чтобы в совокупнОсти за садействые, за первое нарУшение и за то, что вы явлайтесь матерью-одиночкой получить снисхОжденье от сУда?

«Ой как он говорит коряво! Будто нарочно коверкает, да не знает как правильно это делать!» – подумала Ника.

Она часто работала с иностранцами. С Китайцами точнее. Но они вообще по-русски не говорили. Поэтому и не раздражали своим коверканием Никины уши.

Галстучный протиснулся, наконец, в помещение целиком, широкими своими плечами полностью закрыв узкий проход. В комнате стало гораздо темнее и теснее, а от этого еще более неуютно. Хотя, куда уж больше…

Пройдя ловко мимо Ники, он нестерпимо обдал ее удушающей волной парфюма, удобно расположившись за столом ретировавшегося в какой-то момент лейтенанта.

– А, какой у меня есть выход? – безнадежно повела плечом Ника.

– ВихОд… Выход, – поправился он, – Есть всегда. И не один. Даже если тебя съели – у тебя как минимум два выхода.

Никина щека дернулась. Только сегодня она вспоминала эту бабушкину присказку, бесцельно убивая медленные минуты до начала экзекуции.

Сквозь запах терпкого одеколона, крема после бритья, дезодоранта и еще черти чего Ника никак не могла уловить суть намерений галстучного. Какая-то адская смесь, думала она рассеянно – совершенно невозможно даже думать в таком благоухании!

– Вы хотите предложить мне выход? – на всякий случай поинтересовалась Ника. Разговор был как минимум странным. Но вдруг попросят взятку? Она конечно же согласится на любые условия.

– Я мОгу. И надеюсь, что вы примете мое предложьение. Вы жье мать. У вас на иждьивение несовершеннолетньяя дочь. Пожьилая мамаА, которая сейчас наверньяка за вас сыльнО переживает.

– А, откуда вы вообще все это… Как вы сказали вас зовут?

– Я не говорьил. Зачем вам лишняя информасия? – галстучный серьезно посмотрел на Нику, и она осеклась под его строгим взглядом. Странный акцент. Никогда такой не слышала. Европеец, славянского типа. Может, прибалт? Глаза его не были матовыми. Он не лгал, действительно значит выход был?