– Иге конечно же. Мало кто поверит, что эта старушка почти три десятилетия держала в страхе столицу.

– Да уж, вот тебе и старушка… и артефакты молчат, будто все разом разрядились. – мужчина встал с пола, сделал шаг к Монике, но замер, не дойдя до неё полшага. – Ника, прекрасная моя невеста… вот скажи мне, чем ты думала, прыгая в портал вместе с этим незрелым, самовлюблённым и совершенно лишённым чувства сохранения человеком?!

– Да не виновата я! Он пришёл, силой утащил в портал, – всхлипнула девушка, не выдержав. Ну хотя бы спросил, как она себя чувствует, через что прошла, сказал бы, как рад видеть! Нет же, принялся отчитывать, будто она неразумное дитя, а не взрослая женщина.

– Я вообще-то здесь и всё прекрасно слышу! – возмутился Эрнард, закатывая глаза и протягивая к брату связанные руки.

– А тебе лучше бы помолчать, пока я не вышел из себя окончательно, – недовольно поморщился Арнан, но всё же взял протянутый наёмником кинжал и разрезал путы.

– Кайдо, там гости прибыли. Торчат у лавки, дверь изучают, а внутрь не суются, больно умные, – проскрипела Иге, вынырнув из потайной двери, которая тут же сдвинулась обратно и слилась со стеной. – Кристаллы отозвались – не то маги, не то бизары. Наверняка по душу ученицы твоей.

– Бежать надо, – кивнул ей Кайдо, взял ближайший баул с тряпьём и махнул рукой. – Открывай ход.

– Стойте! Какие гости? Темноволосый мужчина в дорогом пальто и молодая женщина в парчовом жакете? – уточнила Моника, надеясь, что это Динстон с Татией. Иге переглянулась с Кайдо, подозрительно прищурилась и кивнула с неохотой. – Они нам не враги.

– А что за кристаллы такие, которые магов от нулевиков отличают? – нарушил повисшую тишину Эрнард, играясь с кинжалом и отпихивая ногой искромсанные верёвки. – И я не понял, почему магией нельзя пользоваться? Ещё и ошейники какие-то, – он заметил, как внимательно на него смотрят все присутствующие, изобразил милую располагающую улыбку и выставил руки ладонями вперёд. – Ладно-ладно, молчу я.

– Впусти, может они хотя бы этого заберут, – проворчал Кайдо, явно жалея, что помог Монике вытащить Эрнарда из подпольного дуэльного клуба. – Слишком уж болтливый.

Иге кивнула, нажала что-то на стене и нырнула в образовавшийся проём. Щелчок запирающего механизма подсказал Нике, что всё здесь сделано без применения магии – только искусная работа кузнецов, столяров и плотников. И это натолкнуло девушку на интересную мысль: дома, в Кадарии, она так страдала от отсутствия у себя магии, потому что все вокруг были магами. Приготовление пищи, пошив гардероба, какие-то бытовые мелочи – всё это зависело не от умения и тренированных рук, а от магического резерва. В Рилантии оказалось, что можно жить без магии и совершенно не страдать от её отсутствия.

Если бы не вбитые с детства постулаты о том, что Моника лишена самой главной радости в жизни, она бы ни на миг не засомневалась в себе. Она не искала бы свободы и не сбегала из дома в поисках места, где сможет стать простой девушкой без претензии на родство с бывшим послом. И эта мысль вдруг стала навязчивой – а ведь неплохо было бы остаться здесь, спокойно пользоваться вентилями в ванной, не стыдясь и не сравнивая себя с прислугой, устроиться на работу и не думать о запретном.

Но согласится ли Арнан остаться в Рилантии? Девушка повернулась к жениху и всмотрелась в его лицо, которое уже начала забывать из-за долгой разлуки. Он постоянно пропадает на работе, числится на хорошей должности, расследует какие-то дела. А как же она, Ника? Разве об этом она мечтала, готовясь к свадьбе – безропотно сидеть дома и ждать возвращения мужа с работы? А что потом? Ни словечка, ни ласкового взгляда – одни лишь упрёки и недовольство.