Далее, с помощью давних связей Лебедеву удалось экстренно создать историю душевной болезни Кравцовой. Данные многолетних медицинских наблюдений были сфабрикованы и помещены в архив районного психдиспансера, где, якобы, наблюдалась В.И. Кравцова. Известно же, что редакции газет и телеканалов завалены сигналами всевозможных сумасшедших. Оптимально было бы, если б журналистское расследование (допуская, что оно все-таки состоится) выявило, что Кравцова, будучи психически не вполне здоровым человеком, окончательно свихнулась на почве трагической гибели сына. Смерть его, как известно, наступила от злоупотребления наркотиками, отсюда и направленность бредовой фантазии несчастной женщины по поводу наркотиков, дескать производящихся в лаборатории. Что, разумеется, не соответствует действительности. В опытной лаборатории солидной, уважаемой компании «К.С.П.» работают над специальными присадками, улучшающими потребительские качества керамических изделий.

Об этой части операции по прикрытию полковник Лебедев поставил Крапивина в известность, и в ходе осуществления конкретных действий получил от него реальную помощь. Можно даже сказать, что история болезни В.И. Кравцовой была оформлена как раз во многом усилиями Андрея Крапивина.

Одно плохо, на повестке дня оставался вопрос о самой лаборатории «С». Насколько дотошными окажутся московские журналисты? Поверят ли в версию о психическом расстройстве Кравцовой? Необходимо ли, пусть на время, свернуть производство или же лаборатория, конечно, с введением дополнительных мер предосторожности, может продолжать функционировать?

И надо же было такому случиться, что вся эта каша заварилась перед самым Новым годом! Хороший подарочек, думал Андрей Назарович, ничего не скажешь. Вместе с тем, на фоне свалившихся неприятностей именно это одно обстоятельство и можно было считать отрадным. Никакие, самые настырные журналисты не поднимут свои московские задницы и не заявятся сюда, по меньшей мере, до третьего января. Праздничную паузу на самом деле надо ценить как подарок судьбы, и использовать эти дни с максимальной отдачей.

Когда вокруг лаборатории «С» стали происходить странности, Мишель Кога́, смирившийся было с тем, что его командировка в Россию затягивается и конца ей не видно, начал нервничать. На работе, на людях он еще сдерживался. Сегодня, 30-го декабря, они работали, и в обед всей лабораторий собрались за импровизированным столом, откупорили шампанское и, по традиции, поздравили друг друга с наступающим Новым годом, при этом Мишель воочию мог убедиться, что не только он пребывает в абсолютно не праздничном настроении.

Вечером того же дня, один одинешенек, в своей маленькой, необжитой двухкомнатной квартире он ходил из угла в угол и громко насвистывал марш Буденного. Мишель въехал в эту квартиру, такую же неуютную и невзрачную, как и две предыдущие, которые он снимал здесь в Петербурге, всего лишь две недели назад. Он старался почаще менять квартиры из соображений конспирации. В лаборатории, где он наладил, а теперь вдобавок и поддерживал производство метадона, ни одна живая душа никогда не знала его адреса – для связи, пожалуйста, мобильный телефон. Адрес был известен только Андрею Крапивину, хлыщеватому красавцу и удачнику, словно сошедшему с обложки французского глянцевого журнала. Тому самому Андрею, который невесть сколько заплатил Эдмонду Убани за вот эту, будь она неладна, командировочку. Они сговорились, хитрожопый нигериец и русский, за спиной у Мишеля. Впрочем, не Мишеля – здесь, в Петербурге, он Моисей Семенович Коган, старший технолог опытной лаборатории «С» на керамическом заводе концерна «К.С.П.». Номинально лабораторией заведует некая Сичкина Серафима Владимировна, но фактически это его, Мишеля, хозяйство.