– Славский? – Анна Марковна прищурилась, попытавшись изобразить подобие заинтересованности. – Вы актёр? – слетело с её губ.

– Стыдно, Анна Марковна, стыдно не знать героев нашего времени, – Виталий Борисович по-дружески похлопал Германа по спине. – Перед вами стоит известный писатель Герман Славский.

– А-а… Да, да, я вспомнила. Конечно же… Славский. Я о вас слышала, не помню только от кого. Сама, к сожалению вас не читала. Не увлекаюсь фантастикой. Хотите правду? Я ничего в ней не смыслю. Открываю книгу, читаю две-три страницы и засыпаю. Не мой жанр, что поделаешь. Но теперь я обязательно куплю ваш роман, чтобы восполнить этот пробел. А вы что же, остановились в усадьбе?

– Анна Марковна, я поднимусь к вам минут через сорок, – спешно сказал управляющий и, дождавшись, пока она, уловив в его словах намек, начнет подниматься по лестнице, обратился к Герману: – Я прятался от неё два часа, все равно нашла. До колик навязчивая и непробиваемая, а голос, вы слышали её голос? Оторопь берет.

– А она кто?

– Во всяком случае, не тот человек, о котором стоит говорить, рассчитывая поднять себе настроение, – уклончиво ответил управляющий. – Герман Валентинович, у меня есть к вам деловое предложение.

– Заинтриговали, Виталий Борисович. Слушаю.

– Мне вдруг показалось, что вам необходим отдых. Не поймите меня неправильно, просто я чуточку умею разбираться в людях. У вас усталый вид, Герман Валентинович, вы много работаете и совсем не отдыхаете.

– Рад бы, да сроки поджимают, рукопись надо закончить.

– Я предлагаю вам пожить в усадьбе. Пожить в качестве почетного гостя. Здесь намного лучше думается, Герман Валентинович. Масса свободного времени, никто ничем не обременён, только вы и ваши мысли. Не сомневаюсь, у нас вам станет писаться легче, можем даже заключить пари. Касательно денежного вопроса, вам свершено не стоит беспокоиться, вы – гость, и сможете жить здесь столько угодно и абсолютно бесплатно.

– А что взамен? – спросил Герман. – Вам что-то нужно взамен, Виталий Борисович.

– Сущие пустяки, Герман Валентинович. Помните, я говорил о написанных Верочкой вещах? В них нет души. А вы, я убежден, именно тот человек, кто может вдохнуть в них душу. Вы писатель, Герман Валентинович, и ваши советы помогут Верочке в дальнейшем избежать старых ошибок.

– Хотите предложить мне научить вашу племянницу писать? Виталий Борисович, это невозможно, нельзя научить человека тому…

– К чему у него самого нет стремления, – быстро вставил управляющий, сложив ладони домиком. – Но Вера стремится стать хорошим писателем, она нуждается в помощи знающего человека. И потом, я не прошу вас учить Веру писать. Нет! Дайте ей несколько мастер классов, на большее я не смею рассчитывать.

Герман вспомнил недавнее состояние эйфории и желание немедленно приступить к работе. Он ответил согласием.

Чуть погодя, направляясь к воротам, и внезапно решив ещё раз пройтись по парку, для чего пришлось вернуться назад и свернуть на главную аллею, Герман заметил Анну Марковну. Она сидела на кованой скамейке богато украшенной ажурными узорами в стиле барокко. Левее от скамьи высился пьедестал из красного гранита с бронзовой фигурой Химеры.

Вроде бы Анна Марковна дремала, а быть может, просто решила дать отдых глазам, оторвав на пару-тройку минут взгляд от розового нетбука, лежащего на коленях. Она придерживала его настолько ненадежно, что Герман, поравнявшись со скамьёй, легонько коснулся её плеча.

Анна Марковна вздрогнула, открыла глаза, подалась немного вперед и, сработал закон подлости – нетбук упал.

Правда, Германа не подвела молниеносная реакция, он успел поймать нетбук, ощутив тянущую боль в правом запястье.