– Поверил, дурак, сказкам незнакомцев, что волшебную силу можно вернуть, согласился пройти незнакомый ритуал. А те остроухими оказались под чужой личиной, – качала головой рыжая Азали. – Магистра ещё два года назад, оказывается, грохнули. И остроухие всё это время находились в Академии, готовились к появлению богини. Выискивали девочек покрепче да побойчее, предыдущая же умерла во время ритуала. Они и хотели перестраховаться от любых возможных напастей.

– От любых, кроме неожиданно появившейся юной некромансерки с шилом в заднице, – фыркнула Герда. И тут же в глазах её заплескалась тревога: – Ниенка, пообещай, что ни за какие коврижки не захочешь вернуть себе былую внешность и здоровье непроверенными методами!

– Не захочу, – пожала плечами Ниенна. – Я уже смирилась. Жаль, конечно, но проверенные методы мне не подходят по той простой причине, что их просто не существует. И наставника Герия я чисто по-человечески могу понять. Он хотел возвращения былого могущества, а ещё – чувствовать себя полезным. Если бы и магия пропала, не знаю, как бы мне дальше жилось.

– Тебе это не грозит, – рассмеялась Азали. – В коридорах и столовой шепчутся, что тебя Милосердная Смерть своим благословением отметила, в благодарность за сотни душ, которые ты освободила и довела до её обители. И что ты однажды сможешь повелевать мертвецами, если захочешь.

– Отлично, – фыркнула Ниенна, кутаясь в одеяло. – Была я простой госпожой из графского рода, а теперь стану госпожой трупов. Отличное продвижение на поприще магической службы!

– Зато прозвание годное, как раз для твоего ремесла, – утешила её Герда. – Госпожей всяческих в мире – как собачьего говна у нас за воротами. И княгини, и графини, и королев целый полк. А трупная госпожа, поди, одна на весь белый свет.

Подруги захохотали. Нет, с Гердой решительно невозможно было долго тосковать и хандрить, даже после всего случившегося. И Ниенна с огромным удивлением осознала, что ей хорошо. Даже невзирая на постоянную мерзлявость и голод, на испортившуюся внешность и дичайший упадок сил, она была счастлива, как никогда в жизни.

В канун нового года Ниенне разрешили наконец выходить на улицу, а ещё передали королевскую грамотку «За проявленную доблесть» и к ней чек на солидную сумму, положенную на счет в главном банке Ахенбурга. Причем счет был специальный, принадлежащий Академии.

– Это чтобы родственнички твои деньги не свистнули по праву старших, – объяснил ей декан Удмертий. – А то узнают неминуемо: слава о тебе по всей стране пошла, сама видишь, сколько съезжается народу, и все хотят на тебя посмотреть.

Действительно, второй месяц в столицу по дорогам и трактам тянулись проповедники всех мастей и рас – молиться за усопших. Приезжали большими толпами, совершали камлания и обряды, призывали на головы остроухих кары небесные, а адептам и наставникам желали всяческих благ. Ну и на освободительницу нескольких сотен призраков пялились, не без этого.

Особенно поразил некромансерку оркский шаман, прибывший с группой полуголых зеленокожих молодцев с бритыми затылками и выпирающими изо рта клыками. Он долго смотрел на девушку, хмурился, ходил кругами, тряс над её головой посохом с бренчащими костями в навершии.

– Ты сможешь поправиться, юная служительница Смерти, – наконец пророкотал он с гнусавым акцентом. – Найди мужика с огненной силой в крови и сердце, раздели с ним ложе, и этот огонь вылечит твою хворь.

Ниенна так опешила от бестактности шамана, что даже не нашлась с ответом.

Зато наедине с подругами отвела душу, изругав орка всласть. Как раз и повод представился для встречи не в стенах Академии – зимние каникулы. Герда и Азали утащили её в таверну на центральной улице, где регулярно собирались адепты всех учебных заведений Ахенбурга. Горячий глинтвейн лился рекой, вокруг стоял галдеж, в котором можно было спокойно поговорить без чужих ушей. Краем глаза Ниенна заметила в углу Альбрехта с компанией боевиков – их стол гоготал громче всех, то и дело прерываясь на звон кружек с пивом.