– Нынче твой приезжал, – докладывала она Елизавете. – Сидел в машине. Смурной такой. Жалко, Лизок, его.
Другой раз усмехалась:
– Твой упорный. Часа три под домом просидел, пока ты не показалась. Вот мужик! А ты, Лизок, чего его гонишь? Смотри, какой видный человек!
Ольга, слушая их препирания, только посмеивалась, но однажды тоже не выдержала:
– Лиза, а ты почему его даже в дом не пригласишь? Нехорошо. Чаю бы предложила. Воды-то не жалко.
– Не хочу, – Елизавета отвернулась.
– Я никогда не спрашивала, а теперь спрошу, – не отставала Ольга. – Ты мужчин, что ли, боишься? Не доверяешь?
– Я их знаю гораздо лучше, чем ты, – горько усмехнулась Елизавета. – Учителя хорошие были. И новых мне не надо. Поняла?
– Нет, – честно призналась Ольга. – Расскажешь?
– Не сейчас. Когда-нибудь обязательно.
С того январского месяца много воды утекло. Пролетел вьюжный февраль, закончился нелюдимый март, проскочил непоседливый апрель.
Арсений, так и не добившись внимания Елизаветы, приезжал и приезжал в село. Теперь уже, правда, значительно реже. Но если его долго не было, баба Марфа, бдительный часовой, начинала настойчиво теребить Лизу.
– Лизок, что-то твоего давно не видно. Жив он хоть?
– Да откуда ж я знаю? – пожимала плечами Елизавета.
– Вот и плохо, что не знаешь. Хороший мужик на дороге нынче не валяется! А ты разбрасываешься. И так вон сорок лет, а все одна да одна. А он – майор! Мужик что надо. И защитит, и поддержит, и залюбит до смерти! Ты подумай, Лизок!
Ольга, услышав это «залюбит до смерти», фыркнула:
– Господи, а это вы откуда знаете?
– Что ж я, по-твоему, молодой не была? – обиделась Марфа. – И на сеновале с мужиком не кувыркалась?
Ольга испуганно переглянулась с Лизой, и они дружно захохотали.
– Вот дурищи-то, – старушка улыбнулась бледными губами и погрозила Лизе пальцем. – Думай головой, Лизок. Часики-то женские тикают. Уходит время.
Елизавета иногда и правда думала об Арсении. Вспоминала его добрую широкую улыбку, негромкий голос, ласковый блеск глаз. Но лишь вспоминала, и только. Гнала от себя другие мысли. Знала не понаслышке, чем заканчиваются любые женские слабости.
Глава 5
Девочка, которую Елизавета приглашала в гости, так и не пришла. Отвлекшись в тот день на очередной визит Арсения, Лиза даже позабыла о неожиданной встрече на школьном дворе, однако утром, за завтраком, вспомнила и озадаченно нахмурилась.
– Ну, надо же, закрутилась я совсем. Интересно, почему она не пришла?
Эта девочка, худенькая, маленькая, плохо одетая, чем-то так поразила ее воображение, что мысли Елизаветы все возвращались к тому недолгому разговору за школьной калиткой.
Наскоро собравшись, Елизавета глянула на часы. Первых двух уроков у нее по расписанию сегодня не было, и она, отчего-то волнуясь, решительно выскочила из дома. Помнила, что малышка живет недалеко от школы, после перекрестка, в сером доме с большой трубой.
Лиза перешла дорогу и двинулась по нечетной стороне улицы, где располагался названный девочкой дом. Шла торопливо, экономя время, которое неумолимо бежало – очень не хотелось опоздать на урок.
Минут через пять-шесть она прямо перед собой увидела то, что искала.
Дом, построенный много лет назад, на первый взгляд, ничем не отличался от десятков других домов Александровки: стоял крепко на высоком фундаменте, смотрел на мир окнами в деревянных ставнях, вырезанных местным умельцем, его окружал невысокий забор со скрипучей калиткой, а перед ним, по давнему александровскому обычаю, красовался небольшой палисадник. Все как обычно.
Но при ближайшем рассмотрении отличия все же находились: во-первых, палисадник глядел на мир пустыми клумбами, на которых не перекопанная вовремя земля дыбилась комьями и топорщилась кучей не перегнивших за зиму листьев. А во-вторых, на крыше дома громоздилась большая кирпичная труба, говорящая знающим людям о том, что дом до самого последнего времени топился русской печью.